Питер Хёг - Тишина

— У нас есть абонементный почтовый ящик, — сказала она, — мы сами забираем почту.

— Я из курьерской службы, — сообщил он. — Мы доставляем посылки до самых дверей и передаем прямо в руки адресата.

Он повернулся и пошел прочь. За первым же поворотом он побежал по склону вверх, назад к тому месту, где он до этого лежал, бросился на живот и подполз к краю обрыва.

Она шла к дому, шла, как будто была одурманена. Дверь открылась, вышла другая женщина, она тоже была в форме. Африканка, высокого роста. Они о чем-то поговорили, ему не было слышно о чем — из-за стука своего сердца, — африканка взяла компакт-диск.

Диск был основательно упакован, скотч был таким, какой используют на почте, он мог бы выдержать вес мужчины. Африканка взялась за бумагу и сняла обертку так, как очищают банан. Она посмотрела на обложку. Посмотрела в ту сторону, где он исчез. Она стояла, словно тотемный столб. Он не смог услышать и следов беспокойства в ее системе.

Прошло три недели, прежде чем они появились у него.

В ту весну он работал в цирке Бенневайс, в самом здании цирка. Когда она пришла, он снимал грим в зеленой уборной.

Зеленая уборная была уборной Ривеля. Уборной Грока. Бустера Ларсена, когда он выступал в роли Августа. В ней гримировался Тарди. Каллас. Биргит Нильсен. Ирене Папас. [34] Чарли Ривель (1896–1983) — знаменитый испанский клоун. Бустер Ларсен (1920–1993) — популярный датский актер. Мария Каллас (1923–1977) — американская оперная певица греческого происхождения. Бригит Нильсен (р. 1963) — датская киноактриса и певица. Ирене Папас (р. 1926) — греческая певица и киноактриса. Если бы Кастанеда что-нибудь понимал в опере, он назвал бы ее музыкальным power spot. [35] Место силы (англ.). Даже копенгагенский муниципалитет действовал с крайней осмотрительностью, когда, получив в восьмидесятых годах это здание в собственность, проводил реконструкцию.

В этом помещении сохранились и вибрации Стине.

Она часто ходила с ним на представления, за три месяца она, наверное, посмотрела их более двадцати. После окончания она спускалась к нему в уборную. Стояла позади него в темноте, не говоря ни слова, пока он снимал грим. И иногда вдруг, ни с того ни с сего, без всякого предупреждения подходила к нему, закрывала ладонями его глаза и притягивала его к себе.

Сначала ему все время казалось, что вот сейчас она запачкает пашмину кремом-пудрой и гримировочной массой и ткань не отстирается, а потом он перестал об этом думать. Именно этому он среди прочего начал у нее учиться — переставать думать, позволять себе отключаться, он уже почти понял, как это делается. И вдруг она исчезла.

И вот она снова была здесь. Для человека, обладающего такой звуковой памятью, как у него, нет никакой разницы между прошлым и настоящим. Это и было самым болезненным: ощущение утраты никогда не затихнет, все трагично, но одновременно и удивительно трогательно — в тот день, когда он будет умирать, ему будет точно так же плохо, как и сейчас, — или даже хуже.

На ее звучание накладывался какой-то чужой пентатонный звукоряд, похожий на звук барабана из диких джунглей, и глубокое дыхание, напоминающее о кузнечных мехах в Этнографическом музее. Это не было похоже на Стине — и он явно был не один.

Он обернулся — перед ним стояла африканка. Она стояла там, где прежде всегда стояла Стине, — в темноте, у самой двери.

Она была грациозна, как фотомодель. Огромна, как гребец. На ней был дорогой деловой костюм, делающий ее похожей на председателя какого-нибудь правления при исполнении обязанностей.

Без стука распахнулась дверь, это был Мадсен, он был не в себе. Женщина отступила назад в темноту.

Мадсен был ростом под два метра и шириной с пианино, он отвечал за безопасность в здании цирка в течение двадцати лет, предотвращая проникновение внутрь любого чужеродного элемента. Если бы Макбету удалось заполучить Мадсена, то еще неизвестно, смог бы к нему незаметно пробраться призрак Банко.

Лицо его было белым, как у Пьеро, а мизинец и безымянный палец левой руки были отставлены в сторону, как будто он держал в руке бокал шампанского.

— Она их сломала, — кричал он. — Эта чернокожая. Она хотела поговорить с тобой. Я сказал, что она может все тебе передать. Я хотел выпроводить ее. Она где-то здесь в здании.

— Я запру дверь, — успокоил его Каспер.

Дверь закрылась. Он запер ее. Они с женщиной посмотрели друг другу в глаза.

— У нас есть магнитофонные записи, — сказала она. — И вашего звонка нам, и двух звонков в Полицейское разведывательное управление. У нас есть свидетели вашего посещения острова Слотсхольмен. У нас есть хорошие юристы. Самое меньшее, что вас ждет, — это запрет на появление там. Мы передадим все записи прессе. Они произведут сильное впечатление. На девять десятых вашей публики — детей и их родителей.