Питер Хёг - Тишина

Касперу довелось играть в покер во всех крупных столицах, но настоящий покер для него мог быть только в районе Фредериксберг в Копенгагене, на улице Рихсвай. Там, где швейцар был не солдатом иностранного легиона и серийным убийцей, а бывшим боксером с кулаками размером с сахарную свеклу. И где все друг друга знали — словно в дачном кооперативе. И где царила сосредоточенность, словно на репетиции Симфонического оркестра Датского радио — все, как один, склонились каждый над своим нотным листом.

Но сегодня ночью он проиграл, проиграл под конец и свой «СААБ», он словно окаменел, когда отдавал ключи от машины, ему не захотелось унижаться и просить в долг на такси. В автобусе и по пути через лес он разбирал ночную игру, но не нашел никаких ошибок, непонятно, как такое могло случиться.

Когда он пересек Странвайен, то увидел, что в вагончике зажжен свет. Он приближался, обходя вагончик кругом, свет мерцал, как будто внутри что-то горело. Он уже полез было за своей трубой, когда узнал появившийся в доме звук, в ми-бемоль мажоре, — счастливый, трепещущий, самозабвенный, как первая часть «Triosonate». Он оставил трубу на месте и открыл дверь.

Клара-Мария стояла спиной к двери. Наверное, она разжигала дрова в печи и вдруг замерла перед горящим миром пляшущих огоньков. Отсветы маленьких язычков пламени мерцали на ее лице. Она не обернулась.

— Ты нашел меня, — сказала она. — Расскажи как.

— Я нарисовал окружность.

Это было утром после их первой встречи, после того как она исчезла у озера Багсверд.

Проспав лишь несколько часов, он достал двухсотпятидесятиметровый план. Циркуль Стине. Взяв то место на берегу озера, где он ее высадил, за центр, он нарисовал окружность радиусом в пять километров. Может быть, кто-то увез ее? Но она была готова к тому, чтобы идти пешком, он почувствовал это.

Ни один нормальный ребенок не захочет пройти пять километров в два часа ночи в четырехградусный мороз откуда-то с Багсверда. Она не была нормальным ребенком.

В круг попали Багсверд, Люнгбю, часть Вангеде, угол Гентофте, южная часть Вирума, Фуресёэн, Харес-ковбю, часть Гладсаксе. Было семь часов утра, он взял скрипку и стал играть начало 131-го опуса Бетховена. Он начинается как фуга в темноте, но потом движется вверх по направлению к раю. Когда рассвело и наступило время открытия учреждений, он снял телефонную трубку.

Он хотел было позвонить в Министерство по социальным вопросам, но, взяв в руки трубку и собираясь набрать номер, он вдруг услышал самого себя со стороны. Одинокий мужчина средних лет разыскивает маленьких девочек, будучи не в состоянии при этом объяснить зачем — даже самому себе. У него на руках плохая комбинация карт и прожженные противники. Он положил трубку, взял два экземпляра своего последнего компакт-диска — запись сольных партит и сонат, сделанную в церкви Св. Марии под Любеком. Потом он сел в машину и поехал в сторону Грёндальс Парквай. В цирк «Блаф». К Соне.

Когда-то Соня начинала с нуля. Каспер познакомился с ней, когда оба они были совсем молоды и работали в варьете «Сан-Суси» в Колинге и в таверне «Дамхус» у семьи Стефенсенов. С самой первой встречи он слышал, что ею что-то движет. Ее система звучала как двигатель, который не может остановиться, а продолжает работать, пока не сгорит, — тот звук, по которому отчаянные люди в этой жизни узнают друг друга. Она отчаянно стремилась к благосостоянию. Соня ушла с манежа, закончила политологический факультет, но снова вернулась в цирк. В здании на Грёндальс Парквай было три этажа, четыреста сотрудников, администрация и четыре цирка, несколько варьете и театров, букинг-агентство, рекламное бюро, решавшее такие задачи, к которым никто другой не смел подступиться со времен зазывалы Стокмара [28] Эрик Стокмар (1905–1963) — датский художник, известный своими цирковыми плакатами. в пятидесятые годы. И аудиторская контора. И все это принадлежало ей.

Она была немного старше его. Немного выше, немного тяжелее. У нее было трое детей. Прекрасный муж, умный, полный жизни — в до-мажоре, как последняя симфония Моцарта. А также любовники.

Двадцать лет назад у Сони с Каспером был роман, и с тех пор они никогда всерьез не теряли связи, и никогда и не потеряют ее, пока смерть их не разлучит. Некоторым людям Всевышняя определяет спутников жизни, у Брамса была Клара Шуман, у Моцарта — кларнетист Антон Штадлер, этакий пожизненный партнер в пачекот. Может быть, это как-то связано с тем, что люди называют любовью.