Lee - Крылья демона

– Мы его разыщем, – пообещал я. – Но сперва я должен вытянуть сестру из кровожадных лап инквизиторов.

– Вы хотите подать прошение Великому Инквизитору? – наивно спросил он.

Я смерил его таким взглядом, словно передо мной сидел ребенок и просил расшифровать нецензурное ругательство. Николо поежился, не смея предположить другой ход развития событий.

– Нет, синьор Николо, я намерен освободить Иму.

– Но не собираетесь же вы штурмовать крепость, в которой не менее двух сотен солдат и еще люди инквизиции, которые, собственно, и охраняют заключенных? – удивился он.

Я задумчиво рассматривал свои руки. Знал бы он подробности моего побега…

– Мне нужно проникнуть в крепость, – заявил я. – Дальше я все улажу. Согласны ли вы мне помочь?

Минуту Николо молчал, обдумывая мои слова.

– Мне не хотелось бы связываться с инквизицией. Но мои чувства к синьорине Име сильнее страха. Кроме того, отказаться от участия в столь благородном деле, было бы преступлением перед Богом. Располагайте мной, синьор Марко!

– Вам не нужно самому лезть в неприятности, синьор Николо, – сказал я и заметил некое облегчение, мелькнувшее на его лице. – Если у вас найдется одежда монаха доминиканца, то я смогу проникнуть в стан инквизиции под видом посланника от папы. Поскольку почти вся инквизиция состоит из доминиканцев, то меня должны принять за своего.

– Да, конечно, у меня есть нечто похожее на белую ризу, я прикажу ее срочно перешить для наших целей. Только чтобы вас выдать за священника, придется вам сбрить бороду и изменить стрижку.

– Разумеется, – согласился я. – А еще мне нужен серебряный перстень, на котором я бы вырезал знак посланника.

Брови Николо поползли вверх от удивления.

– Вы знаете этот знак?

Пришлось соврать:

– Я, кажется, вам не рассказывал, что наш с Имой отец был поверенным папы Урбана VI?

– Нет. Вы ничего не говорили про отца.

– Он не был священником, – я вынужден был дать комментарии наличия детей у моего «отца» (все доминиканцы того времени были монахами) и напустить побольше туману. – Он занимался политическими вопросами при Французском и Неаполитанском дворах.

Николо уважительно закивал головой, давая мне понять, что одобряет важность подобных занятий.

В течение следующих двух часов меня мыли, брили, стригли. Должен признаться, что две недели отдыха на соломе не сильно улучшает запах тела и качество волос. Так что мой тонус заметно улучшился после тотальной дезинфекции.

Еще час понадобился на обработку перстня, предоставленного мне Николо. Хорошее, однако, время – пятнадцатый век – ни тебе строгой униформы, ни фотографий на пропуске, ни пластиковых карточек доступа, ни данных о тебе в компьютере. Настоящий рай для авантюристов с умной головой и золотыми руками. Правда, наказания для попавшихся тоже другие – вместо комфортабельной камеры с телевизором и ежедневным душем – дыба, колодки на ногах и каменный мешок с крысами да клопами.

Уже стемнело, когда я выехал за пределы замка Николо. Самого хозяина пришлось уговаривать, чтобы тот не отправился провожать меня. Основным аргументом послужило то, что мне важен хороший тыл, куда можно отступить. А для этого важно, чтобы никто не покидал замок, во избежание малейшей утечки информации. Когда Николо стал уверять меня в преданности своих слуг, то я напомнил ему про моего слугу Гаспара. После чего все вопросы отпали сами собой.

Изучив диспозицию крепости по схемам, которые начертил мне Николо, и узнав максимум о составе инквизиторской команды, я оставил Николо томиться в ожидании.

В стандартной белой рясе доминиканца я чувствовал себя намного уверенней. Основатель ордена Доминик де Гусман побеспокоился о моей неприкосновенности. Чего только стоит эмблема ордена – собака с пылающим факелом в руках! «Псы господни» (Domini canes), по сути, являлись средневековым «Интерполом», но с более высокими полномочиями. Выполняя поручения понтифика, они беспрепятственно путешествовали по всем католическим странам. Основной же миссией этих монахов было преследование еретиков, к числу которых можно было причислить любого человека, не угодившего церкви или светской власти.

Проезжая через город, я остановился у придорожной лавочки под предлогом покупки фруктов. Народ, находившийся поблизости, мгновенно рассосался по улочкам окрестности, оставляя меня наедине с продавцом. Тому некуда было деваться, как покориться своей участи – обслужить меня. Он, опасаясь сказать чего лишнего и подбирая слова, поведал мне последние городские новости, не упомянув, к моему немалому облегчению, ничего о городской тюрьме. Оставалась надежда, что и Иблису еще не известно о моем побеге.