Эльдар Рязанов - О бедном гусаре замолвите слово

– Образина чертова! – с раздражением сказала Настя. – Как вспомню его, балбеса, так в дрожь бросает!

– Как это я в него стрелой не попал? – вздохнул Бубенцов. – Попал бы – и ничего бы не было. Ах, чурбан гусарский!

– Остолоп! – поддакнула Настя.

– Видишь, и тебе он нравится. Как же такого парня предавать? – вздохнул Бубенцов. – Понимаешь, дочка?

– Понимаю! – согласилась Настя.

Обыскав фойе, жандармы вошли в зрительный зал. На сцене шла репетиция трагедии из древнеримской жизни. Патриции, сенаторы, консулы, гетеры и фурии, в тогах, туниках и сандалиях, плавно двигались по сцене…

«О всемогущий Юпитер, милость свою прояви, дерзких плебеев десницей срази повсеместно!» – завывал один из патрициев.

Во главе с хромым Артюховым жандармы прошли через зрительный зал и бесцеремонно вторглись на сцену.

– Господа актеры! – прервал гекзаметр Артюхов. – В театре – обыск. Ищем мещанина Афанасия Бубенцова. Кто его видел?

Римляне безмолвствовали.

– Проведем поименное дознание! – сказал Артюхов, переждав паузу. – Вы кто? – обратился он к толстому усатому патрицию.

– Марк Тулий Цицерон! – ответил тот.

– Я не в этом смысле! – отмахнулся Артюхов. – По пачпорту отвечать!

– По пачпорту – Анна Петровна Спешнева!

Даже видавший виды Артюхов опешил.

– Так… А вы, мадам, кто будете? – обратился он к пышноволосой гетере.

– Федор Спиридонович Степанов!

– Так! – свирепел на глазах Артюхов. – Разберемся… А вы кто есть? – спросил он рогатого козлоногого фавна с веночком на голове.

– Марк Юльевич Мовзон!

– По пачпорту отвечать! – заорал Артюхов.

– Я – Марк Юльевич по паспорту, – испуганно ответил фавн.

– Ну вот что, – принял решение Артюхов, – здесь работа большая. Я вас всех выведу на чистую воду. Слушай мою команду: мужчины по пачпорту – налево, женщины – направо! Становись! Обнажайсь!

– Что делать? – размышлял вслух Бубенцов, расхаживая по костюмерной. – Придется бежать куда глаза глядят.

– А если поймают? – спросила Настя.

– Буду молчать! – с надрывом произнес Бубенцов. – Пусть терзают… Правду открывать нельзя!

– А зачем правду? – вдруг осенило Настю. – Бубенцовы не такая фамилия, чтоб говорить жандармам правду! Для них и сочинить можно.

– Что сочинить? Мол, меня отбили? – усмехнулся Бубенцов. – Да кому я сдался…

– Те, кто отбивал, не знали, кто ты такой, – перебила Настя. – Тебя в закрытой карете везли.

– Ну и что?

– А то! – Настенька начала фантазировать. – Раннее утро, туман..

– Тумана не было!

– Не встревай! Туман… Из-за леса на рысях выскочили пять благородных всадников…

– А дальше что? – заинтересовался Бубенцов.

– Они были… в… черных костюмах и черных полумасках.

– На белых лошадях! – неожиданно подсказал Бубенцов.

– Молодец! – одобрила Настя. – Они напали на карету… схватили тебя и уволокли в поле. А там, разглядев тебя, вдруг крикнули: «О боже! Это не наш предводитель! Мы ошиблись!»

– Зачем же волокли? Раньше не могли понять, кто я?

– Так они на тебя мешок накинули, – быстро нашлась Настя.

– Ага! – оценил Бубенцов. – Так бы сразу и говорила.

– После чего они бросили тебя в густую, высокую рожь… – заключила Настя. – Ну как? Ведь натурально выходит!

– Натурально! – согласился Бубенцов. – Натурально, только вранье! Корнет ведь то же самое сказать на допросе должен, а мы с ним не сговорились… Не до того было…

В это время распахнулась дверь и в костюмерную заглянул один из актеров:

– Афанасий! Жандармы! Сюда идут!

Бубенцов инстинктивно рванулся к выходу. Настя побежала за ним.

– Папа! Надо уходить через пожарный люк!

– Дочка, лети в полк, найди Плетнева… Расскажи про то, что мы придумали. Ну, про тех, кто отбил… пять белых всадников на черных конях…

– Черных всадников на белых конях… – поправила Настя.

– Да, да… Ох, черт, самому бы не перепутать!

Весь этот разговор велся на бегу, пока Бубенцов с дочерью метались по коридорам театра. Но за каждым поворотом их встречали голубые мундиры, сторожившие все входы и выходы.

– Идем через сцену! – крикнула Настя. – Но там репетиция!

– Что репетируют? – озабоченно спросил Бубенцов.

– «Смерть Цезаря»!

– Ах, черт, не в то оделся! – воскликнул Иван Сусанин. – Ну, да где наша не пропадала!

В это время на сцене заканчивался досмотр. Подергав за усы последнего патриция и убедившись, что они настоящие, Артюхов скомандовал:

– Одевайтесь, Цицероны! Можете продолжать! – И заковылял со сцены в партер.