Эптон Синклер - Нефть!

— Ну так что же ты думаешь по поводу того, что я тебе сказал?

— Что я думаю? Думаю, что все дело в том, что ты чувствуешь к этой девушке. Если ты искренно ее любишь и она тебя, — то я думаю, что все ладно. Ведь вы счастливы?

— Мы были очень счастливы. Вначале. И теперь тоже — временами. Беда в том, что она ненавидит радикальное движение. Она, конечно, не вполне его поняла.

— Есть люди, которые ненавидят радикальное движение, потому что они его не понимают, другие же ненавидят именно потому, что они его понимают, — сказал Поль и, дав время Бэнни уяснить себе то, что он говорил, продолжал: — В данном случае я думаю, что тебе придется или переменить свои убеждения, или порвать с этой девушкой. В этом я глубоко убежден; ты не найдешь полного счастья в любви, если эта любовь не будет построена на духовной гармонии, на общности идей. Всякая другая любовь тебе очень скоро надоест.

— А ты любил когда-нибудь, Поль?

— Два года назад мне очень нравилась одна девушка в Энджел-Сити, и я думаю, что она согласилась бы быть моей. Но я тогда как раз решил сделаться большевиком и знал, что она сочувствовать этому не будет. А в таком случае для чего было бы заводить всю эту историю? На всю эту душевную борьбу, на все эти переживания ушла бы масса времени, а оно было мне нужно для работы.

— Я часто думал о тебе и о всех этих вещах. Мне интересно было знать, как ты теперь на все это смотришь?

— Так вот я так и смотрю: найди себе женщину, которую, ты чувствуешь, что сможешь полюбить, и знаешь, что она будет помогать тебе в твоей работе, будет твоей поддержкой, как и ты — ее. И тогда люби и не спрашивай ни у кого позволенья. Я думаю, что когда-нибудь я встречу такую женщину-товарища. Я часто об этом думаю, конечно, — ведь я не какая-нибудь деревяшка. Но мне нужно подождать, чтобы выяснилось мое дело в суде. Не очень-то я буду нужен какой-нибудь девушке, если мне придется провести двадцать лет в Ливенворсе или Атланте.

На следующий день Поль должен был говорить на митинге коммунистов. И Бэнни решил непременно туда пойти. Но что делать с Ви? Ей будет совершенно неинтересно, конечно, слушать рассказы Поля о России. Она уже все слышала от своего друга, принца Мареску. Бэнни вспомнил о спиритических сеансах и разными дипломатическими подходами внушил отцу мысль позвонить Ви и соблазнить ее исключительно интересным сеансом, который был назначен в этот вечер. Отец позвонил. Ви обещала непременно приехать, и Бэнни почувствовал себя свободным.

Но неожиданно днем Берти позвала его к телефону.

— Скажи, твой старый Поль, кажется, в Париже?

Бэнни был поражен. А он-то как берег эту тайну! Но потом он рассмеялся.

— Очевидно, твоя старая тайная полиция не теряла даром времени?

— Я позвонила тебе потому, что думала, что тебе будет интересно узнать, что твой Поль не будет сегодня говорить на митинге. Полиция его арестовала.

— Кто это тебе сказал?

— Только что известили об этом посольство. Он будет выслан. Фактически он уже выслан.

— Боже мой, Берти! Ты уверена?

— Разумеется, уверена. Неужели же ты мог думать, что они позволят ему восхвалять большевиков во Франции?

— Я хотел сказать — уверена ли ты, что его выслали?

Бэнни был хорошо осведомлен о том, как они обращались с "красными": вся Европа приняла милый обычай американской полиции бить арестантов резиновыми веревками, которые не оставляют на коже никаких знаков. И он вступил с сестрой по телефону в горячий спор. Бэнни требовал, чтобы она сказала, кто именно сообщил об этом Элдону, а Берти настаивала, чтобы Бэнни не проделывал больше своих безобразных выходок в Париже, так как в конце концов и его самого могли выслать и он погубил бы этим всю карьеру ее мужа.

В конце концов Бэнни повесил трубку и позвонил в контору издательства коммунистической газеты, спрашивая, не знают ли они об аресте товарища Пуулла Воткана, — там его знали под этим именем. Нет, они ничего об этом не знали. Постараются навести справки. Не теряя ни минуты, Бэнни вскочил в автомобиль и поспешил в управление префекта полиции, где был встречен гораздо менее любезно, чем там обыкновенно принято встречать молодых людей в безукоризненного покроя костюмах. Об американце Пууле Воткане они ничего не могли сообщить, но их очень интересовало узнать о другом американце, по имени Арнольд Р-р-оссе? Как долго он намерен злоупотреблять гостеприимством французского правительства, жертвуя деньги на дело врагов общественной безопасности?