Эптон Синклер - Нефть!

Сразу стало ясно, какими бедствиями это грозило всем союзным державам. Россия отпадает от них, и все германские силы, действующие на Востоке, почувствовав себя свободными, ринутся на слабый, пришедший в полнейшее истощение Западный фронт. В русских войсках уже начиналась дезорганизация, солдаты покидали свои посты и бежали в города и деревни, и одновременно с этим лидеры нового правительства вели широкую, всесветную пропаганду, направляя ее в ряды союзных войск.

Кто, собственно, были эти лидеры? По сведениям американских газет, целая группа лиц, скрывавшаяся в Швейцарии, была по приказу германского правительства перевезена в запечатанном вагоне через германскую территорию и Россию, для того чтобы там произвести самый грандиозный переполох, на какой только она была способна. Таким образом, судя по газетам, оказалось, что Ленин и его окружающие были тайными агентами гуннов, и когда начали свои нападения на то, что они называли "союзным империализмом", то это был голос кайзера, изъясняющегося по-русски. Когда же большевики опубликовали секретный договор с союзниками, добытый из царских архивов, то американские газеты поспешили заявить, что эти документы были не чем иным, как явной подделкой.

М-р Росс, как всякий добродетельный американец, верил газетам своей страны, Он считал, что эта "большевистская резолюция" — самое страшное событие изо всех, какие только происходили на свете в течение всей его долгой жизни, и бледнел всякий раз, когда говорил об этом с Бэнни. Америка не могла собрать войска для Франции раньше весны, а тем временем в распоряжении германцев оставалась целая миллионная армия, которую они могли передвинуть на Западный фронт — небольшое расстояние в несколько сотен миль. Они не замедлят наброситься на Париж, захватят, может быть, даже всю Францию, и на долю американцев выпадет колоссальный труд извлекать их оттуда. Все бремя войны ляжет теперь на плечи американского народа, и пройдут, может быть, десятки лет, прежде чем все это кончится. Возможно, что не только м-ру Россу, но и Бэнни не дождаться окончания этой чудовищной бойни.

М-р Росс читал Бэнни выдержки из газет, сообщавшие подробности о всех тех ужасах, которые творились в России: целые миллионы убитых — все сплошь представители образованного, культурного класса. Подробно обо всех тех пытках и насилиях, которые там производились, газеты не решались даже печатать. Коммунистические теории применялись на практике ко всем русским женщинам: все они были национализированы, сделавшись общественной собственностью в силу официального, правительственного декрета, и все комиссары продавали их "оптом и в розницу". Ленин собирался убить Троцкого, а Троцкий намеревался заключить Ленина в тюрьму. Общественный "колодец" весь снизу и доверху представлял собой одну кипящую массу, не было пределов человеческой жестокости.

Бэнни мог убедиться теперь в несостоятельности того "идеализма", о котором он мечтал в своем полном неведении жизни, когда говорил о том, чтобы удовлетворить все требования бастовавших нефтяных рабочих, вплоть до передачи промышленности в руки пролетариата. Теперь он видел осуществление такого плана на практике. Ну и как же это ему нравилось?

Бэнни принужден был признаться, что это ему не очень нравилось. Он чувствовал себя донельзя подавленным.

И как раз в это самое время ему предстояла задача выяснить свою долю участия в этом мировом кризисе. Он кончал в этом году Высшую школу в Бич-Сити. Пора было решать, что он думал предпринять дальше. Между отцом и сыном происходили серьезные, полные сознания важности момента беседы. М-р Росс полагал, что тяжелая ответственность, которую налагало на него его дело, давала ему право искать себе поддержки в своем единственном сыне, и был уверен, что м-р Кэрин не сочтет за малодушие его просьбу освободить Бэнни от военной службы для того, чтобы он мог помогать ему в нефтяном деле. Но Бэнни продолжал настаивать на своем желании отправиться на фронт. Он говорил даже, что думает немедленно бросить школу и записаться добровольцем, как это сделали уже многие из его товарищей. В конце концов они остановились на компромиссе: подождать с решением вопроса до того дня, когда Бэнни окончит школу, и тогда поступить так, как того будут требовать обстоятельства. А пока что от Бэнни требовалось (это было его долгом как по отношению к родине, так и по отношению к самому себе) больше времени посвящать занятиям и меньше — развлечениям. Каждый юноша, если только он действительно понимал всю серьезность данного мирового кризиса, должен был посвятить себя всецело какой-нибудь работе, а не растрачивать зря своих сил. Эти слова отца заставили Бэнни покраснеть и опустить глаза. Он сказал, что вполне с этим согласен и что скоро докажет это на деле.