Михаил Чиботару - Встреча по ту сторону смерти

Василий уставился на нее тяжелым ненавидящим взглядом. Он смотрел в ее черные красивые глаза, в которых столько раз видел себя и которые сейчас были испуганными, просящими. И это она, Панагица, бегает, кричит, умоляет – ради своего Тоадера. Значит, он дорог ей, а от их былой любви – любви Василе и Панагицы – ничегошеньки… А может, и не было ничего. Так, одна видимость, наваждение. И слова, что она говорила ему этим летом, и слезы, пролитые в безмолвном лесу, – все притворство, сплошной обман.

– Подлая гадюка! – процедил он сквозь стиснутые зубы и со всего маху ударил ее по лицу.

Она повалилась на пахоту без крика, без стона, так и осталась у его ног с широко раскрытыми глазами, как верная, но провинившаяся собачонка. И это еще больше разъярило Василе. Он схватил ее за шиворот, рванул кверху. И когда она поднялась на ноги, ударил ее снова. Одной рукой держал, другой бил. И сколько бил, сам не знает. А она молчала. А ее муж, не оглядываясь, дул по пашне к селу. Поняв, что делает совсем не то, что задумал, Василе бросился к лошадям Тоадера, которые спокойно стояли в борозде. Он с ходу перевернул плуг и изо всех сил огрел лошадей лопаткой. Сытые, отдохнувшие животные рванулись с места. Увлекаемые постромкой вальки били их по ногам, заставляя бежать все быстрее. И чем быстрее был их бег, тем больнее были удары вальков. И так мчались они, пока от плуга, передка и упряжки ничего не осталось, а ноги не превратились в сплошные раны.

Василе вернулся к своему плугу и, прильнув пылающей щекой к лошадиной морде, глубоко и протяжно застонал, словно пытаясь излить ей душу или хотя бы заставить понять и простить его. Затем глухо зарыдал.

На другой день, когда он усталый возвращался домой, его встретила Панагица. Она остановила лошадей и, бессильно опершись на облучок брички, принялась всхлипывать.

– Ой, горе тебе, бэдица Василе, – причитала она. – Мой подал на тебя в суд. Ищет свидетелей и для случая в Каменной долине.

Василе едва не разобрал смех. Случай в Каменной долине действительно был забавным.

Исстари так повелось, что на троицу проводились состязания по трынте, плаванию, играли в лапту. Но, конечно, самыми интересными были скачки. Лучшие наездники со всей округи собирались в Каменную долину, будто специально созданную для подобных состязаний. А поглядеть на них приходили издалека парни и девки, ребятня и пожилой люд.

У Тоадера Оляндрэ была Стелуца – тонконогая рыжуха с поджарым животом и гладким блестящим, словно начищенным кремом, волосом. Отец купил ее года три назад в Измаиле. Говорят, привезли ее из самой Аравии, и отец отдал за нее кучу денег. Но когда речь шла о сыне, Костаке Оляндрэ не скупился. Он хотел видеть его всегда впереди, чтоб он верховодил над остальными и обладал тем, чего нет у других.

Когда Тоадер появлялся верхом в Каменной долине, знатоки окружали его плотным кольцом и с восхищением и завистью цокали языками.

Прошлый год подался на скачки и Василе Оляндрэ – на Змее Андрея Обадэ. Это был не жеребец, а огонь. Он рвал уздечку, вставал на дыбы, отчаянно брыкался Но Василе умел его обуздать. Увидев своего брата, Тоадер помрачнел: еще, чего доброго, обгонит.

В то время, как другие наездники с любопытством толпились вокруг Василе, Тоадер стал над ним измываться:

– А завтра, глядишь, приедет на скачки верхом на автомобиле. Если, конечно, выцыганит у кого-нибудь…

– А что, это не его жеребец? – услыхав реплику, спросил кто-то из чужаков.

– Как бы не так. У него-то в доме и порядочной собаки нет. Голь перекатная.

Василе все слышал. Впрочем, Тоадер затем и говорил громко, чтобы он слышал. Его бросило в пот от стыда и злости. Он уже был готов накинуться на двоюродного брата с кулаками, но тут ему в голову пришла шальная мысль.

Наездники прогуливали своих скакунов по лощине, готовя их к скачкам. Василе сделал круг у берега Реута и на обратном пути остановился прямо возле Тоадера. Ретивый изголодавшийся Змей только того и ждал. Увидев красавицу чистокровку арабской породы, тонконогую, стройную, он издал вожделенный храп и метнулся к ней. Василе Оляндрэ неуклюже повернулся и как бы невзначай свалился с седла. Почувствовав волю, Змей просто ошалел: он стал гоняться за Стелуцей, всполошив всю долину. Тоадер растерялся со страху. С побелевшим лицом он извергал какие-то невнятные звуки. Люди визжали и испуганно шарахались в стороны, но вскоре успокоились и с интересом стали смотреть…

– Кобыла кобылой, а Тоадер наверняка принесет в дом жеребенка! – крикнул кто-то из шутников, вызвав смех у окружающих. И лишь Тоадеру было не до шуток.