Ханс-Петер де Лорент - Негласная карьера

Рюдигер взглянул на вопросник.

1. Время и место проведения собрания?

2. Фамилии присутствующих?

3. Содержание доклада?

4. Ход обсуждения?

5. Фамилии ораторов особенно примечательных выступлений?

6. Общее впечатление?

Подали пиво.

– Итак, за твою помощь!

– Твое здоровье, Антон.

Дело пошло неплохо. Рюдигеру поправилось, что Антон от него не отстранился. Пожалуй, для Антона была важна не только работа Рюдигера. Они остались приятелями.

Выяснилось, что Антон все-таки был штатным сотрудником ведомства по охране конституции. Но Рюдигер не упрекал его за маленькую, безобидную ложь. Он получал те же семь сотен, что и на почте. Правда, новая работа не ограничивалась заполнением вопросников.

Антон регулярно приглашал Рюдигера в «контору». Там ему давали пачки фотографий. В основном фотографировали демонстрантов. Судя по всему, одна камера стояла где-то перед входом в объединенный студенческий комитет. По фотографиям Рюдигер узнал это небольшое здание. Его просили писать на обороте снимков фамилии опознанных людей. В скобках он отмечал политическую принадлежность, если она была ему известна.

Узнавал Рюдигер довольно многих. В университете он теперь старался запоминать фамилии, внимательно читал списки кандидатов в различные выборные органы. Демонстрации бывали сравнительно часто, три-четыре раза за семестр. Рюдигер принимал в них участие. Не удивительно, что на фотографиях он порой видел самого себя.

Сначала он колебался. Позднее стал, как положено, писать на обороте свою фамилию. Ухмыляясь, он думал, что надо бы в скобках помечать «секретный сотрудник», однако на подобные шутки не решался.

Бастиан фигурировал почти в каждой серии снимков. Обычно в первой шеренге. Порой у микрофона. Часто у входа в объединенный студенческий комитет.

Антон не забыл о дружбе Рюдигера с Феликсом. Он поручил Рюдигеру записать все, что тот знал о друге детства. В том числе сведения интимного характера. О семье, привычках, склонностях, интересах.

– Нас интересует все. Пьет ли он, курит, изменяет ли своей девушке. Когда-нибудь и это может пригодиться.

Когда Рюдигер закончил отчет, они обнаружили, что сведения о сегодняшнем Бастиане очень скудны. Раньше Рюдигер знал многое, даже мелкие подробности.

– Нужен свежий материал, – сказал Антон.

Неожиданно ему пришла в голову интересная идея. По крайней мере, Антон сделал вид, что только сейчас додумался до нее.

– Слушай, Рюдигер. Ты толковый парень. Нам нужна информация, так сказать, изнутри. Необходимо заняться ими поплотнее. Не мог бы ты втереться к ним?

Антон глядел серьезно, даже просительно.

– Что значит – втереться?

– Записаться в их ячейку.

– С ума сошел? Они меня сразу раскусят. Подкован я плохо. Они не берут каждого встречного-поперечного. Если не знаешь марксизма, сразу расколют.

– Ясное дело. Сперва надо подготовиться. Конечно, не пойдешь к ним: мол, здрастьте, хочу к вам записаться. У нас на этот счет есть кое-какой опыт. Для начала устроишься на их курсы. Ты жо знаешь, у них есть курсы основ марксизма. Преподают там, как правило, ребята Бастиана. Поучишься на курсах, а там они сами к тебе обратятся. Ведь они своих рекрутов набирают на курсах. Знают, где искать. Вот увидишь, сами начнут тебя обхаживать. Тебе и делать ничего не надо, просто через некоторое время дать согласие. Если возьмешься за эту операцию, будешь получать по тысяче в месяц. Чем плохо?

Действительно, веский аргумент.

– Можно договориться так, – продолжал Антон. – Поступай пока на курсы. В любом случае не вредно познакомиться с их идеологией, фразеологией. Особенно не усердствуй. А там поглядим.

Рюдигер согласился. На следующий же день он записался на курсы, которые назывались «Стратегия и тактика идеологической борьбы». Руководитель курсов, Ульф Вайскирх, был товарищем Бастиана.

Вайскирх возглавлял совет политологических факультетов. На этих факультетах как раз шла забастовка против новых правил сдачи экзаменов. Очередное занятие курсов начиналось сразу после собрания, посвященного забастовке. Ульф принадлежал к той редкой категории людей, которые умело сочетают теорию с практикой. С одной стороны, обнаружилось, что он свободно цитирует наизусть классиков марксизма. С другой стороны, он искусно орудовал с допотопным печатным станком, который приходилось каждый раз ремонтировать и налаживать, прежде чем запустить. До собрания он печатал листовки, чтобы тут же раздать их. А после собрания он начал занятие. Ульфу было некогда даже отмыть руки, зато сразу видно, что до теоретических занятий он имел дело с практикой. Впрочем, его это не смущало.