Герман САДУЛАЕВ - Хранители

Конечно, все это произносилось только дома, при запертых дверях и прикрытых окнах. Не приведи Аллах обмолвиться дурным словом о Кадырове и его приспешниках на людях! Нет больше прежних чеченцев, теперь каждый пятый стал сексотом, и если твои слова услышали больше четырех земляков, то кто-нибудь обязательно донесет. А кадыровцы отомстят за каждое неосмотрительно оброненное слово.

Не так давно один пожилой мужчина на людях выразился плохо о кадыровцах. Кадыровцы обыскивали автобус Шали—Грозный, толкали женщин, пинали детей, грубили старикам. Тот мужчина и не выдержал, сказал: “Где вы потеряли свою честь и совесть, парни? Как вы себя ведете? Вы уже не чеченцы, вы стали хуже русских!”

Того мужчину кадыровцы выволокли из автобуса, бросили на асфальт и долго избивали ногами и прикладами автоматов. И это ему еще повезло!

Один из кадыровцев так и сказал: “Тебе еще повезло, старик! Но если мы только узнаем, что ты продолжаешь клеветать на Рамзана и его людей, защищающих законное правительство, родственники не найдут твоей ваххабитской башки, чтобы похоронить ее вместе с туловищем!”

Так и бывает. Не то что головы, вообще ничего, и следов тела не могут найти, если человек критиковал Кадырова и его людей.

Мовлади грустно согласился:

— Э, Лёма, правду говоришь. Старшие ничего не разрешают. Только и говорят: учись, учись… А что толку в этой учебе?! Ничего, когда стану богатым, все меня будут любить и уважать. Разве не так, Лёма? Разве не так?

— Ты говоришь верно, Мовлади: главное — деньги. Теперь всё — деньги: вместо чести и совести, вместо гхылк… Да только разве это хорошо?

— А что хорошо, Лёма? Что хорошо?! Шептаться по домам, закрывать двери, всего бояться — и завидовать? Это — хорошо?

— Не знаю, Мовлади, я не знаю… Я тоже хочу быть богатым… Но чтобы не так, чтобы по-другому! Я хочу быть богатым и сильным, но я не хочу нарушать гхылк . — Лёма смущенно покосился на товарища: не смеется ли. — Просто хочу показать этим зазнавшимся чмошникам, таким, как Адлан, что такое быть настоящим человеком и настоящим мужчиной!

— Ты, наверное, и на Фатиме еще хочешь сам жениться? — съязвил Мовлади.

Лёма вспыхнул:

— Сейчас как дам тебе по шее!.. Я вообще ни на ком не буду жениться. Только на Анджелине Джоли.

— Жениться на Анджелине Джоли — это харам ! — Мовлади с притворным благочестием погрозил пальцем.

Харам в исламе означает “запретное”. Жениться на немусульманке, к тому же актрисе, чье обнаженное тело видел весь мир, конечно, харам.

— Насрам я на твой харам !

Пиететом перед религиозными установлениями Лёма не отличался. Но почувствовал, что перебрал, и добавил: — А вообще, может, она ради меня примет ислам и будет в полном имане, праведности!

Лёма сделал серьезное лицо и погладил руками несуществующую бороду. Мовлади последовал его примеру, а через минуту оба уже хохотали в полный голос, входя через ворота во двор школы.

— Подождешь меня после уроков?

— Конечно. Мне надо тебе кое-что рассказать.

После уроков Мовлади ждал Лёму у мостика перед школьной оградой. Ограда была новенькая, из деревянного штакетника, выкрашенного в зеленый цвет. Раньше школу огораживала проволочная сетка, натянутая между железными столбиками. Во время войны в школе засели боевики, и здесь развернулось целое сражение. Сетка тогда сильно пострадала. Недавно убрали ее остатки и поставили вот эту новую ограду. Сначала некрашеную. Потом школе выделили краску со склада российской военной части, и девушки из старших классов покрасили штакетник в зеленый защитный цвет.

Ремонт в самом здании школы, пострадавшей в бою, сделали раньше. Но и сейчас на красных кирпичах были видны выбоины от пуль и осколков. Вдоль ограды — канава для стока дождевой воды. Рассказывают, что в тот день она была полна трупами русских солдат, штурмовавших здание.

У входного проема ограды через канаву перекинут бетонный мостик. На этом месте и ждал Лёму Мовлади. Лёма задерживался. Он вышел, когда все одноклассники уже прошли мимо Мовлади.

— Что, опять Фатиму искал? — улыбаясь, спросил Мовлади. — Зря, я видел, она после пятого урока домой пошла. И Адлан, кстати, тоже поехал…

Лёма просто взбесился:

— Слушай, ты меня достал со своими шуточками! Не нужна мне эта сучка! И знать не хочу, куда она девалась, с кем поехала!

Мовлади кивнул:

— Правильно, брат. Выбрось ее из головы: ни скромности, ни чести. Найди себе честную девушку и женись с миром!