Андрей Жвалевский - Время всегда хорошее

Мама стояла в дверях, зажав рот рукой, и смотрела на меня полными слез глазами. Только сейчас я рассмотрела ее повнимательнее. То ли я так долго болела, то ли… Мама была в странном халате сине-зеленого цвета, протертых клетчатых тапках. В этом балахоне она казалась совершенно бесформенной или внезапно располневшей. И на голове у нее было что-то непонятное…

— Мама, — испугалась я, — откуда эти вещи? Что с тобой случилось?

Мама заплакала навзрыд. И оттого как она плакала, мне стало страшно. Я огляделась по сторонам, и у меня снова начал тукать висок, как будто в него кто-то бьется.

— Мама, что со мной? — спросила я тихо. — Я долго болела? Где я, мама?

Мама кинулась ко мне и принялась гладить по головке.

— Ничего, ничего, доченька, доктор сказал, это может быть. Но пройдет. Слышишь? Все восстановится, ты все вспомнишь… Просто температура была слишком высокая… Ты поспи, пойдем я тебя уложу.

Я позволила маме уложить меня в постель и укрыть одеялом. Ничего, я просто сплю. Я потом проснусь, и этот кошмар закончится.

Я долго не мог понять — я уже проснулся или все еще сплю? Или у меня этот… горячечный бред?

Голова вроде ясная, только слабость по всему телу.

Но комната… Нет, никакой особой белизны и стерильности! И никаких незнакомых девочек! Но комната явно не моя. Первое, что поразило — телевизор в углу. Маленький и очень тонкий.

Да и мебель… не было у меня никогда такой мебели! Все какое-то яркое, легкое… И совсем нет книг! Я даже сел в кровати, повертел головой, но так и не обнаружил любимого книжного шкафа — большого, коричневого, в котором на нижней полке не хватало одного стекла — мы с Женькой однажды очень активно играли в солдатики.

Книги обнаружились только на небольшой полочке над телевизором — только учебники, хотя и непривычного вида.

— Сынок! Ты уже проснулся?

Я обернулся на мамин голос… и замер с открытым ртом. В двери стояла женщина, очень похожая на маму. Глаза и улыбка были мамины, но в остальном она была… Какая-то очень молодая. Худая, загорелая, а главное — красиво накрашенная и в каком-то супермодном брючном костюме. Мама так красиво одевалась всего несколько раз, когда мы ездили на свадьбы к моим двоюродным сестрам.

— Что такое? — женщина испугалась очень по-маминому. — Тебе плохо? Голова болит?

Я не успел ответить, потому что из-за ее плеча ловко проскользнул в комнату мужчина в белом халате. Наверное, врач, хотя на того недовольного дядьку из «скорой» он не был похож. Того все раздражало, а этот прямо светился от радости.

— Ну-ка, молодой человек, позвольте ваш пульс!

Если бы я пытался не позволить, все равно не успел бы — улыбающийся врач схватил меня за руку, что-то там пощупал, выхватил из кармана какой-то приборчик и присобачил мне на лоб и сгиб локтя две присоски. Понажимал на приборчике кнопки, остался доволен и объявил маме:

— Остаточные явления есть, но кризис позади!

Похожая на маму женщина, которая все это время простояла рядом с кроватью с напряженным лицом, как-то сразу обмякла и присела на кровать.

— Слава богу, — сказала она и погладила меня по голове.

Я зажмурился.

Все-таки это была мама! Просто помолодевшая и празднично одетая. Но ни у кого на свете нет таких рук и такого голоса.

Я немного полежал с закрытыми глазами, приходя в себя. Хорошо, что мама на месте, но вот где все остальное?

— Мам! А где мой книжный шкаф?

— Книжный шкаф?! — изумилась мама.

На секунду мне показалось, что шкаф на месте, просто я не рассмотрел его. Я открыл глаза. Шкафа не было, зато мама смотрела на меня растерянно.

— Ну да. И все мои книги.

Мама беспомощно глянула на врача. Тот тоже перестал улыбаться.

— Хм… любопытно… А какое сегодня число, молодой человек?

Я задумался. Я читал в книгах, как больные проводят в бреду много дней, а потом не помнят ничего. На всякий случай ответил:

— Ну… заболел я двенадцатого апреля… Сегодня тринадцатое?

Врач остался доволен.

— Правильно. А как тебя зовут?

Он задал еще несколько простых вопросов, и с каждым моим правильным ответом становился все радостнее.

— А вот насчет шкафа… — сказал он немного вкрадчиво, — какие там были книги?

Я добросовестно перечислил:

— Майн Рид. «Волшебник Изумрудного города». «Что такое? Кто такой?»…

Я перечислял свои любимые книги, а брови на мамином лице поднимались все выше. Когда я дошел до сборника «Пионеры-герои в годы войны», брови дошли до верхней точки, да так в ней и застряли.