Клайв Стейплз Льюис: Кружной путь, или Блуждания паломника

— И то правда, — сказал отец. Джон шел с матерью сзади.

— Мама! — сказал он.

— Что, дорогой?

— А нас тоже могут выселить без предупреждения?

— Ну, да, конечно… но, ты понимаешь…

— Нет, могут?

— Тебе еще рано об этом думать.

— Почему?

— Ты еще мал.

— Мама!

— Да?

— А мы можем сами расторгнуть договор?

— Как это?

— Он выгоняет нас, когда хочет. А мы не можем уйти, когда хотим?

— Нет, что ты!

— Почему?

— Так уж заведено. Он может, а мы — нет.

— Почему?

— Наверное, потому, что договор составил Он.

— А если мы уедем?

— Он рассердится.

— И загонит в яму?

— Наверное…

— А вот скажи…

— Да, дорогой?

— Дядю Он туда загонит?

— Как ты смеешь так говорить?! Конечно, нет.

— А разве дядя не нарушал правил?

— Дядя? Да он был прекрасный человек!

— Что ж ты мне раньше не сказала? — спросил Джон.

Тогда я повернулся на другой бок, и заснул крепче, и увидел, что Джон уже юноша, а не мальчик. Главной радостью его было ходить к стене и глядеть в окошко, надеясь, что снова покажется остров. Иногда — особенно вначале он и показывался; но это бывало все реже, и Джон часами стоял у окошка, глядя в лес. Ему казалось, что он умрет от тоски; а думал он о том, что нарушил бы ради острова любые правила, попал бы в черную яму, если бы оттуда был виден остров. Однажды ему пришла в голову простая мысль — пройти через лес к морю. Ночью лил дождь, было пасмурно, но Джон, едва позавтракав, кинулся на дорогу. Дул ветер, кричали птицы, громыхали повозки и когда, еще задолго до стены, он услышал дивный звук, он не был уверен, что ему не померещилось. И он не пошел на этот звук, а добрался до окошка и нырнул в лес. Долго шел он между деревьями, глядя туда и сюда, но моря не было, не было и берега, и конца тому лесу. К середине дня Джон очень устал и присел отдохнуть. Теперь он не столько тосковал, сколько злился, повторяя: «А я его найду!», пока слова эти сами собой не сменились другими: «А что-нибудь да найду!» Тогда он подумал, что он, наконец, в лесу, и это очень хорошо. «Ага! — сказал он себе. — Буду радоваться». Он стиснул зубы, нахмурился, весь вспотел, но радость не являлась, да и радоваться, собственно, было нечему. Под ним росла трава, над ним — деревья, а что со всем этим делать, он не знал. Тут он решил воскресить былое чувство — ведь остров вызывал в нем чувство, и ни что иное, — закрыл глаза, сильнее стиснул зубы и попытался представить себе утраченную красоту; но мысли его блуждали, и чувств никаких не было. Когда же он открыл глаза, в густой траве сидела и смеялась темнолицая девушка его лет, совсем голая.

— Меня ты и ждал, — сказала девушка. — Каких тебе еще островов!

И Джон обнял ее и совершил с ней любодеяние.

Теперь он часто ходил в лес. Он не всегда обнимал ее, хотя нередко этим кончалось; иногда они просто беседовали, и он говорил ей о том, какой он умный и смелый, а она запоминала его слова и повторяла их ему. Иногда они даже ходили искать остров. Тем временем листья опали, небо все чаще было серым, солнце стояло низко, дул сильный ветер. Девушка была очень противна Джону, и он знал, что она это знает, хотя она по-прежнему хвалила его и улыбалась ему. Однажды, оглядевшись, он увидел, что лес очень мал, как бы и не лес, а полоса деревьев между дорогой и давно знакомым лугом.

— Я больше не приду, — сказал Джон. — Я искал не тебя, сама знаешь.

— Да? — сказала она. — Ну, иди. Только забери их всех.

Она позвала кого-то, и из-за деревьев понабежали темнолицые девочки.

— Это кто такие? — спросил Джон.

— Наши дети, — отвечала она. — Ты что, не знал? Ах, дурак! А теперь, детки, — и она обернулась к стайке девиц, — идите с папой.

Испугавшись свыше меры, Джон перепрыгнул через стену и побежал домой.

И с этой поры до ухода из дома Джон не знал счастья. Он мучался, что нарушил столько правил (пока он ходил в лес, он почти не помнил о Хозяине), и боялся расплаты. Кроме того, он разучился мечтать об острове. К стене ходить он тоже боялся, чтобы не встретить темнолицую девушку, но вскоре обнаружил, что дочери постоянно вертятся вокруг. Садился ли он отдохнуть или выходил на прогулку, рядом с ним, рано или поздно, оказывалась темнолицая тварь. Вечером, когда семья собиралась у камина, они лежали прямо под ногами, но ни мать, ни отец не замечали их и удивлялись, куда же он глядит. Иногда, по утрам, он решался перечитать список, чтобы начать заново, но все шло по-прежнему. Он утешал себя надеждой на то, что завтра будет легче; однако назавтра бывало труднее, а на третий день — еще хуже. Тогда он ложился в постель, где его поджидала темнолицая и, умученный вконец, не мог ей противиться.