Оксана НеРобкая - Конец Рублевки

– Весьма любезно с твоей стороны, – она поймала себя на мысли, что за период отпуска ни разу не вспомнила об Адамове. – Как я тебя узнаю?

– В руках у меня будет журнал «Огонек» и красная гвоздика в петлице, – не растерялся мужчина. Обещание он не выполнил и встретил девушку громоздким букетом малиновых роз.

– Мерси, – присела в реверансе.

– Отлично выглядишь. Загорела, – оттопырил локоть, предлагая даме взяться. – Отгадала загадки Сфинкса?

– Нет. Я даже не покидала отель.

– Значит, не я один был проигнорирован. Слабое, но все же утешение.

– С каких пор ты стал ранимым мальчиком? – съязвила. Театральность Адамова начинала раздражать. Почему нельзя общаться искренне? Он и не думал скучать, так к чему изображать (да еще столь бездарно) трагического героя?

– С тех самых пор, когда ты стала слишком сурова ко мне, – ухмыльнулся собеседник, пропуская спутницу в крутящуюся дверь на выходе из терминала.

– С твоим воображением впору романы писать, – отрезала Летова, понимая, что мужчина, тем не менее, прав. В последнее время она отдалилась от Тимура. Может, из-за того, что закрутилась на работе, а может потому, что стала утрачивать к любовнику интерес. Размышлять на эту тему было лень. По крайней мере, пока.

Всю дорогу из аэропорта смотрела в окно автомобиля, изредка откликаясь на реплики водителя. Впервые с момента их знакомства Адамов ощущал неловкость. Это было заметно по его манере вождения: обычно безупречной, а нынче нервной и агрессивной. Когда подъехали к дому, уже смеркалось.

– Полагаю, ты устала и намерена отдохнуть? – мужчина поставил в прихожей чемодан и замер в нерешительности.

Учтивость в совокупности со смятением, столь несвойственным самоуверенному Тимуру, растрогала Марину. Она шагнула к нему, схватила за галстук и потянула в спальню.

– Ты заявлял, что соскучился? Покажешь, как? – облизнула губы.

– Всенепременно! – оживился он. Одной рукой обнял девушку, а другой расстегнул пуговицы на ее блузке. Летова закрыла глаза, предоставив партнеру полную свободу действий. Тот по традиции ласкал в нужных местах нужное количество времени. Ни единого жеста, звука или движения, к которому можно было придраться. Технически совершенный секс, заканчивающийся неминуемым оргазмом. Марина разжала объятия и откинулась на спину, переводя дыхание. Все было великолепно. Сегодня Тимур превзошел себя. Она получила физическое удовольствие, но удовлетворения, тем не менее, не испытывала.

– Спасибо, звезда моя, – чмокнул любовницу в лоб и уткнулся носом в ее плечо, намереваясь задремать. Она отвернулась к стенке, уставившись на темную крапинку на обоях, и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Какого черта! Все в ее жизни прекрасно!

Тихое сопение Адамова выводило ее из себя. Захотелось накрыть его лицо подушкой, лишь бы не слышать, как он дышит. Отстранилась, пододвинувшись к самому краю кровати, чтобы не касаться спящего мужчины. Девушка и раньше не могла долго лежать в обнимку, но теперь одна мысль об этом вызывала яростный внутренний протест. Неужели она настолько охладела к партнеру, что любые контакты с ним, за исключением обязательной программы по получению физической разрядки, стали раздражать ее?

В воображении возникла картина из недавнего прошлого: она стоит, опершись на стену в прихожей, и наблюдает, как мнется на пороге Агеев. Затем он делает стремительный шаг к ней на встречу, привлекает к груди, зарываясь лицом в ее черных волосах. Целует в висок и еле слышно шепчет в ухо:

– Я буду по тебе тосковать.

Марина хочет сказать ему, что тоже будет скучать. Более того, скучает уже сейчас, осознавая, что через секунду он исчезнет за дверью и никогда не появится вновь. Хочет признаться, что эти два дня были самыми счастливыми в ее жизни, не смотря на то, что никаких грандиозных событий не произошло. Но возможно, именно в этом и заключается величайшая тайна счастья: для истинного восторга не нужно веских причин. Неожиданное знакомство, приятное общение, легкая симпатия. И абсолютное принятие настоящего – более ценного, чем все, что когда-то было и когда-то будет.

Она не успевает сказать ни слова. Агеев отстраняется, поворачивает замок и выходит на лестничную клетку. Впрочем, даже если бы парень навечно поселился в прихожей, ожидая ответа хозяйки, она бы все равно не успела сказать ни слова. Потому что не была готова к откровениям.

Летова тихо встала с кровати, на цыпочках проследовала в гостиную. Свернулась на диване в позе эмбриона, каждой клеточкой ощущая необходимость прижаться спиной к чьему-то животу. Да чего лукавить. Не к чьему-то, а к Сашкиному. Чувствовать тепло его тела, щуриться от удовольствия, когда сильные руки накрывают ее и подтягивают ближе. Слышать, как он дышит, угадывать ритм его сердца. Расслабиться в объятиях и заснуть…