Эрик Бутаков - Одиннадцать

– Согласен – хорошее место.

– Мань, устала?

– Очень! – созналась Маша.

– Маленькая моя! – ласково сказал Ефим. – Снимай обувь и одежу, какую можно – суши. Часа два здесь пробудем точно!

Маша, почти без сил опустилась на траву, пытаясь снять «сопливые» ичиги.

– Помочь? – спросил Вова, и без ответа стал помогать.

– Если можно, – тихо сказала Маша, и легла на спину.

– Лежи-лежи, – сказал Вова, – отдыхай.

Машка хотела заплакать, но Вова шутливо ей показал кулак.

– Не реветь! Отдохнем сейчас. Пожалуйста, не реви.

Маша улыбнулась сквозь проступающие слезы.

– Ефим, Манька совсем расклеилась! – крикнул Вова Ефиму, который ломал ветки для костра.

Ефим подошел.

– Как ты? – спросил он у Маши.

Та не успела ответить, Вова, стягивающий её склизкие ичиги, ответил за неё:

– Хуёво! Она четыре дня голодала – чего спрашивать? Это мы… надо было учесть.

– Понял. Ладно, передохнем пару часиков – там решим. Расслабляйтесь, ребята. Маня пусть поспит пока. Мань, поспишь?

– Да, – тихо сказала Маня.

– Переоденься только. Вова, поможешь ей? А я пока костерчик сооружу…. Супчик сварим… А?

– Помогу, конечно.

– Ну и ладненько!

Ефим вернулся к своему занятию по обламыванию веток.

Солнце жарило, как сумасшедшее! Это хорошо – вещи сохли. Ефим и Вова, обмотавшись, как папуасы, отрезами тканей, сидели у костра. Их штаны парили над огнем. Ичиги, носки, кофты – вся белиберда сушилась рядом. Манька, укутанная одеялами, спала недалеко, под берёзой. Комары жужжали и доставали. Но Маньку они не волновали!

– Хоть позагораем, – сказал Ефим.

– Её комары сожрут! – Вова посмотрел на Машу.

– За пять дней не сожрали, и теперь не сожрут.

– За пять?

– А за сколько? Сам же сказал – четыре ночи, пять дней.

– Точно. А я и забыл.

– Говори: «За шесть!» – не ошибешься! – посоветовал Ефим.

– Теперь уже, точно – за шесть.

– А я про чё? Как там мяско?

– Мяско уже воняет, – нерадостную весть сообщил Володя.

– До завтра не протухнет?

– До завтра – нет.

– А чего там осталось-то? Копченое – тоже воняет?

Вова поднес к носу кусок копченого мяса:

– Вроде, нет.

– Но-ка, дай! – Ефим понюхал сам. – Нормалёк!

– Нормальное?

– Вполне! – Ефим остался доволен. – Пойду, рогоза надергаю. Сегодня у нас на обед – «макарошки»!

– Давай-давай. Я углей накочегарю – чтобы лучше запечь, – сказал Вова.

– Давай-давай! – Ефим спускался к озеру, к камышам.

Маня проснулась, как разбитое корыто.

– Чё, Мань – хреново? – спросил её Володя, сразу поняв по виду, как ей тяжело.

– Да, – почти со слезами, спросонья ответила Маша.

– Ну, не реви – договорились же! Говори, что и как – поможем! Только, не реви! Мы же не бросим тебя, но знать надо, что и как… с тобой. Понимаешь?

– Понимаю, – Машка все-таки заплакала.

– Ой, бля! – выругался Вова. – Что случилось?

– У меня, кажется, началось…

– Что, началось?

– Низ живота болит…

Вова понял!

– Вековые?

– Что? – сначала не поняла Маша, а когда поняла – улыбнулась. – Да… вековые… кажется.

– Что кажется? Проверь.

Маша заглянула под одеяло, что-то там поделала.

– Начались.

«Ещё не легче! – подумал Вова. – Во, Фима обрадуется!», а в слух сказал:

– Ну и чего ревешь? Обычное дело – первый раз, что ли?

– Но мне и так неудобно… вы со мной возитесь….

– Заткнись! – грубо остановил её Вова, и сам удивился себе. – «Возитесь!» Никто с тобой не возится – ты одна из нас! Ты бы бросила меня, если бы у меня был насморк?

Маша поняла вопрос.

– Нет! – ответила она.

– Так а хули ты мне тут ревешь, когда у тебя всего лишь… Это же говорит о том, что ты вполне здорова.

– А вы, правда, доктор? – Маша с испугу перешла на «вы».

– Что сразу на «вы»-то?

– Не знаю! – Маша сидела на одеяле, плотно сжав ноги.

Вова понял, что к чему. Он встал, подошел к своей поняге, достал кусок всё той же льняной ткани (не использованный до ныне – как знал!) и протянул его Маше.

– Хватит?

– Хватит, конечно.

– Извини – другого ничего нет. Разберешься?

– Да! – Маша не знала, куда деть глаза – ей было так неудобно…

Вова постарался приободрить её улыбкой:

– Я, правда, доктор – врач.

– А какой?

– Всякий – какой хочешь! В твоем случае – педиатр!

Маша надула губки.

– Чего? – спросил её Вова.

– Почему, в моём – педиатр?

– Тебе лет-то сколько?

– Причем тут годы?

Вова рассмеялся:

– Не смеши – «годы!» В куклы, наверное, до сих пор играешь?