Эрик Бутаков - Одиннадцать

– Жаль.

– А тебе, сколько лет дедушка?

– С двадцать пятого года я.

– Солидно! – оценил Ефим. – Дай, угадаю: одиннадцатого ноября ты родился.

– Именно так.

– Шутишь?!

– Нет.

– Н-да всё больше и больше закручивается сюжет, – Ефим почесал очень давно небритый подбородок. – Далеко нам ещё?

– Нет, уже почитай пришли. Вот, сейчас на горочку… а за ней, почитай, и мой дом.

«Вот сейчас на горочку!» прозвучало издевательски. «Почитай, пришли», судя по «горочке» ещё километров…

– Дед, да тут ещё километров десять топать!

– Чуть больше, – не дрогнув, ответит дед.

– Чё, издеваешься что ли? Уморить нас решил?

– А вы устали?

Ефим мысленно оценил свое состояние. Он так и не понял – устал он или нет. Тогда он повернулся к Машке:

– Устала?

– Да, вроде, нет, – ответила Маша.

– Странно! А ты, Вова?

Вова отрицательно помотал головой:

– Бодряк.

– Хм! Очень странно! А время сколько?

– Четыре, – сказал дед.

– Четыре, – параллельно ему ответил Вова.

– Четыре? – удивился Ефим. – Мы десять часов в пути, без перекура, и – бодрячок?

– Земля-то навстречу бежит, – вымолвил старик.

Ефим рассмеялся:

– Дед, ты что – самолет, что ли? Земля с Востока на Запад бежит. А мы куда идем? На Юг!

– Был самолетом, – со вздохом ответил дед.

– Как это? – не понял Ефим.

– В сорок четвертом транспорт союзников из Приморья на Западный фронт перегонял. Так вот сюда и попал.

– Ты летчик, что ли?

– Был летчик. Давно.

– Давно? – со смешком переспросил Ефим и глянул на Володю.

Тот понял Ефима, но нахмурил почему-то брови.

Дед тоже хмыкнул:

– Не в том смысле, – заявил он.

– «Не» – в каком смысле? – удивился Ефим.

– Ты знаешь, в каком. Игра букв – так ты, кажется, говорил?

– Батя, ты меня пугаешь! Ты откуда всё знаешь? Подслушивал, что ли?

Старик промолчал.

– Я серьезно спрашиваю!

– Скоро сам узнаешь.

Ефим качнул головой:

– Н-дела-ааа! Всё знает! Дак, ты разбился, что ли?

– Да, – ответил старик.

– В сорок четвертом? – недоверчиво переспросил Ефим.

– В день рождения.

– Да ты что?! А как, жив остался… Ты жив остался? – вдруг решил спросить Ефим.

Дедушка засмеялся уже откровенно.

– А ты как думаешь?

– Я уже и не знаю, что думать – тут такие завихрении!

– Да остался-остался, – подтвердил старик. – Повезло.

– А что случилось-то? – не унимался Ефим.

Дед помолчал, видимо, вспоминая.

– Ночью перегоняли. А накануне, хоть и нельзя, спиртика выпили – день рождения, как ни – как! Молодые были – асы! Уже не первый раз в маршрут шли – казалось, всё можем… Вот и нарушили Устав. Ночью облачность вышла – затянуло. Вдруг, приборы запрыгали. Не пойму – где нахожусь, сбился. Это я часа через полтора понял, когда уже связи с ребятами не было. Вдруг, в облаках дыра! Я – туда! А снизу на меня кровавый глаз смотрит… А движок заглох! Я деревья на себя собрал и рухнул вот тут за пригорком… Так и живу там.

– А чё, сильно убился?

– Да ни царапины…. А машина – вдребезги!

– А чего не выбирался-то, асс?!

– А это уже другой разговор! – дед хитро улыбнулся (это и со спины было понятно!)

– Так расскажи.

– Придем домой – расскажу… и покажу… всему свое время!

– Стало быть, ты комсомолец?

– Комсомол у нас был.

– А-а! Ну, да! Ну, партийный, короче?

– Нет, в партию не успел вступить.

– В Бога веруешь?

– Даже не знаю! – сказал старик. – Библию тогда не читали, в церковь не ходили, что и почему – не знаю. До сих пор – не знаю. Мы же атеисты были. Так что, как в такового, как принято – нет.

– А как «не принято»?

– Сам говоришь, здесь много чего увидеть можно. И от атеизма ничего не останется. Хотя… «Бытие определяет сознание!» – в этом Маркс прав.

– Да ты подкованный на все сто! – улыбнулся Ефим. – Маркса читал!

– А то как?! Я же комсоргом в эскадрилье был, политинформации проводил!

– Ух, ты! В девятнадцать лет? И занесло же тебя, комсорг!

– В восемнадцать! – уточнил дедушка.

– Точно – в восемнадцать. Девятнадцать тебе в ноябре стукнуло. Не приземлился бы здесь, быть бы тебе, дед, секретарем ЦК КПСС после войны.

– Да уж, – вздохнул дед. – Девятое мая без меня праздновали.

Ефим вдруг встал, как вкопанный:

– Стоять, батя! – крикнул он.

Дед остановился.

Все, от неожиданности, замерли на месте!

– Сейчас медленно, не дергаясь, поворачиваешься, – Ефим натянул лук, – и не делай ничего – дернешься, прострелю нахер!

– Ты чего? – прошептала Маша Ефиму в затылок.