До дома они обе молчали, но когда вошли в квартиру, уютную, красивую, Аля ощутила, что не может сердиться на Марго. Слишком много та для нее сделала.
Она долго не могла уснуть. Дочка считает меня ханжой и открыто мне об этом заявляет. Но это все-таки лучше, чем если бы она только думала так. По крайней мере она не боится в открытую со мной говорить. И если у нее вдруг появится кто-то, никуда она не денется, а расскажет мне. Главное, не раздувать этот скандал. Утром надо вести себя как ни в чем не бывало.
Она приготовила завтрак, привела себя в порядок и разбудила дочку.
– Таська, вставай! У тебя сегодня что?
Марго спала в кабинете отца, не столько спала, сколько ворочалась с боку на бок. Наконец, она решила, что с нее хватит, и встала. Побрела на кухню. Все в доме спали. Но на кухне Эличка раскладывала пасьянс.
– Маргоша, что так рано поднялась?
– Не спится. Можно я с тобой посижу?
– Что за вопрос! Хочешь кофе? Или соку?
– Я сама налью. Загадала что-нибудь?
– Конечно.
– На Тошку что-нибудь?
– Нет, у Тошки все будет хорошо, это чудная семья, я успокоилась после вчерашнего. Ты меня больше беспокоишь.
– Почему?
– Ты мне не нравишься в последнее время. Выглядишь плохо… А что насчет ребеночка? Передумала?
– Куда мне, я скоро сама бабкой стану.
– Вай мэ! Тошка беременна?
– Да нет, я теоретически… У Тошки хватит ума не рожать в таком возрасте. Да и мне в моем не стоит. Тем более что Даня…
– Маргоша, ну напился мужчина один раз… Бывает.
– Да дело не в этом, я сама понимаю… Но вообще, после той истории между нами что-то сломалось. Он это чувствует, вот и пьет. Это говорит о его слабости. Я разочарована… И вообще, я устала. Устала всегда быть сильной. Я не такая сильная, как кажусь всем… И это только один человек понял…
– Какой человек? – насторожилась Эличка.
– Один случайный знакомый, клиент, он сказал, что на самом деле я нежнее, чем польская панна, и, значит, нежнее всего.
– Он в тебя влюблен?
– Не думаю. Просто он в чем-то очень тонкий… Хотя по виду и манере поведения этого не скажешь.
– А ты когда с ним виделась?
– Точно не помню, кажется, в начале июня… Он живет не в Москве.
– Марго!
– Что, Эличка, дорогая моя, любимая Эличка, ты думаешь, я в него влюблена?
– Я подумала…
– Нет, я о нем и не вспоминала, а вот сегодня, точнее вчера, вспомнила, сама не знаю почему. Мне что-то скверно…
– Сходи к врачу. У тебя такой возраст… Мало ли что…
– Может, ты скажешь к какому? Физически я в норме, а вот на душе… как-то погано.
– Это естественно, моя золотая. Тошка уходит из дому… И, что бы ты ни говорила, уходит не так, как тебе бы хотелось. И эта история с журналом, как бы ты ни хорохорилась, больно тебя задела. И Даню она пришибла. Вот все вместе на тебя и давит. А к врачу все-таки сходи. Обследуйся.
– Эличка, я ненавижу всех врачей, кроме тебя.
– Но ты уже не в моей компетенции, детка.
На кухню вошел Даниил Аркадьич. Заспанный, небритый, хмурый.
– Привет! Меня обсуждаете? Ну виноват, бывает. Я же не буянил, а?
– Нет, вы не буянили, Даня.
– С какой радости ты так наклюкался?
– Я не помню. Я вообще ничего не помню. Голова раскалывается. Эличка, помогите!
Он повалился на стул.
– Хотите горячего бульона?
Марго вскипела. Вскочила, достала из холодильника бутылку водки, налила ему полстакана.
– На, пей!
– Брезгуешь? Презираешь? Казнишь? Ну, прости, с кем не бывает!
Он опрокинул в рот водку. Марго выбежала из кухни. Ей было противно.
Эличка закрыла за ней дверь.
– Даня, что с вами случилось? Вот, ешьте бульон, мажьте хлеб маслом.
– Вы святая женщина… А напился я потому… А впрочем, какая разница. Скажите, я вел себя пристойно?
– Я не знаю, Даня. Вас привел таксист, вы едва держались на ногах. Марго отвела вас в спальню, и вы сразу заснули. Но Бешбармак был в ярости, он так на вас лаял… А Марго пришлось выгораживать вас перед гостями.
– Ох, черт! Вчера же были гости… Тошкины новые родственники… Да, действительно… Отличился… Я все вам расскажу, только не сейчас, потом, когда голова прояснится… Я должен многое обдумать.
– Хорошо, хорошо, обязательно, а сейчас подите в душ, побрейтесь, вам станет легче.
– А что за родня у Тошки?
Даниил Аркадьич не знал, что Гриша сын Богословской. Марго скрыла этот факт от всех домашних, чтобы у них не возникло предубеждения против Гриши.
Когда Марго заглянула на кухню, Дани там не было.
– Ему полегчало, он уже говорит членораздельно, чувствует себя виноватым… Ох, боже, Марго, я тоже виновата перед тобой, я совсем забыла… Вчера звонила Матильда, просила тебя с ней связаться, а я из-за всех волнений совсем забыла. Она уверяла, что это очень важно.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу