Александра Маринина - Дорога

– Не знаю я, чего ты там бормочешь, я в твоих философских премудростях не силен. Я тебе про жизнь рассказываю, какая она есть, а ты меня все время сбиваешь. И никуда я не веду, я тебе сериал рассказываю. Будешь дальше слушать?

– Буду, – хмуро ответил Камень.

– Значит, Люба с Родиславом попереживали немножко и решили, что надо помочь семье Ревенко, там же дочка маленькая осталась с бабкой, мать убита, отец арестован.

– Оба решили? – недоверчиво уточнил Камень.

– Ну, Люба решила, – неохотно признал Ворон. – Но Родислав не возражал, наоборот, он все время чувствовал себя ужасно виноватым и не знал, как вину искупить, мучился, вот Люба и предложила помочь семье, пока отец находится под стражей, – видела, что мужу тяжело. Пошли они на второй этаж к соседям, так, мол, и так, наслышаны про ваше горе, примите наши соболезнования, может, помочь чем надо? Видят: девочка забитая совсем, испуганная, плачет, чужих боится, бабка тоже слабо вменяемая…

– Она по какой линии бабка? – снова перебил Камень.

– Мать Надежды. Девочка, оказывается, очень испугалась, когда пришли милиционеры и прямо у нее на глазах отца арестовали, так что, когда заявились Люба с Родиславом, она в угол забилась и начала кричать, чтобы бабушку не забирали. Бабка по имени Татьяна Федоровна тоже вся в рыданиях, все-таки дочку только что похоронила, одним словом – полный караул. Люба ей помощь предлагает, скажите, мол, что нужно, мы все сделаем, но бабка только руками машет, дескать, не надо нам ничего, Наденьку мою не вернуть, одна надежда, что отца девочке все-таки отдадут, разберутся и отдадут. Может, он и виноват, но разве это по справедливости, когда детей сиротинят, ну и все в таком духе. Противная она.

– Кто?

– Да бабка эта. Хотя, может, это она от горя такая стала, – размышлял вслух Ворон. – Когда у людей горе, они вообще странно себя ведут и всякую ересь несут. Если Геннадий виноват, то он должен сидеть в тюрьме, при чем тут дети-то? Думать надо было о детях, когда он жену ножом резал, чего уж теперь-то.

– А если не виноват? – задал вопрос Камень. – Если Надежду Ревенко действительно убил случайный любовник, которого видел Родислав? Почему ребенок должен страдать?

– Ну, там без нас разберутся.

– А ты сам-то не знаешь? – хитро прищурился Камень.

– Чего я не знаю? – сразу же нахохлился Ворон.

– Кто убил.

– Да откуда ж мне знать? Я туда не лазил. Я в это время за Родиславом смотрел, как он дочку нянчит и домой едет.

– А еще раз не попадешь?

Ворон обиделся. Да, его мастерство далеко от совершенства, да, он не может попасть два раза в одно и то же место, если предварительно не поставил метку, да, он, в конце концов, не Змей! Но зачем же постоянно попрекать этим и тыкать мордой в грязь?

– Если тебе не нравится, как я смотрю, – гордо начал он свою привычную угрозу, но Камень миролюбиво остановил его:

– Мне все нравится. Ты перья-то опусти, чего они у тебя дыбом стоят, как шерсть у злобной кошки. Все мне нравится. Рассказывай дальше.

– А дальше Люба предложила отправить маленькую Ларису на дачу вместе с Колей, Лелей и Кларой Степановной. Бабка на дыбы, дескать, они не какие-нибудь нищие, у них свой дачный участок имеется. Люба ей объясняет, что девочка после такого потрясения должна сменить обстановку, что ей на даче с Лелей будет хорошо, и присмотр за ними будет, и подружек у Лели много, так что Ларисе скучать не придется. Но Татьяна Федоровна твердо на своем стояла: у них на даче тоже подружки имеются, а после такого горя расстаться со своей кровиночкой-внучечкой она никак не может, потому как никого больше на этом свете у нее, кроме Ларисы, теперь не осталось. Только зять, да и тот супостат, родную жену прирезал, дочку осиротинил – и дальше все по новой насчет справедливости. Тут Родислав вмешался и говорит: «А кто Геннадию передачи в следственный изолятор носить будет, если вы на дачу уедете?»

– Хороший вопрос, – усмехнулся Камень, – особенно если учесть, что бабка зятя супостатом считает.

– Во-во! Бабка-то и отвечает, что, мол, этому извергу рода человеческого она никакие передачи носить не собирается. Вот пусть сперва следствие разберется, докажет, что он не убивал, тогда она позволит Генке вернуться в семью.

– А бабка что же, уверена, что это он убил?

– На все сто пятьдесят процентов! Все скандалы-то у нее на глазах происходили, и как он Надежду бил, она видела, и как он угрожал убить ее рано или поздно, тоже слышала. Так что у нее ни малейших сомнений нет. Она у следствия идет как главный свидетель обвинения. Ее даже предупредили, что ей придется на суде показания давать. Ты меня не сбивай! Значит… – Ворон задумался. – Опять я забыл, на чем остановился. Вечно ты со своими вопросами рассказывать мешаешь.