Сергей Шаргунов - Птичий грипп

– Не убий!

Блюдце звонко опустилось. Они замерли. Певец спохватился, разлепил веки, имя расплывалось, вгляделся, и непослушным языком он назвал, проваливаясь в отрадную темень:

– Андреева Валерия!

– Андреева Валерия! – пугливо негромко поддержал, хлюпая горлом, Вивиорский.

– Анээ… Валээ… – прорычал Кондратий.

Блюдце стало плясать, влево-вправо, вверх, замерло, вверх, замерло, влево-вправо, подскочило вверх, застыло. Пискнуло:

– Никак.

Они сидели в уютной прострации. Стало вонять, как если бы кто-то выпустил газы. Соловей выпал из магической неги, шмыгнул носом, открыл оба глаза, повернул голову вбок и прочитал, думая больше о запахе, чем об остальном:

– Соколова Ольга! – И недовольно закрыл глаза.

– Соколова Ольга! – смущенно сказал Вивиорский.

– Сок… Оля… – нагло подхватил Кондратий.

Блюдце крутанулось с жуткой скоростью. Они пытались оторвать пальцы. Не могли. Пальцы были словно примагниченные. Пальцы жгло. Они не могли открыть глаза. Потом их тела тряхнуло. И отпустило… Они отдернули пальцы. На автомате открыли глаза. Над столиком рассеивался сиреневатый дымок. Девчоночий голос спортивно крикнул, удаляясь:

– Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Через десять минут в другом, парадном кабинете выпили по бокалу шампанского.

– За нас с вами и за х… с ними! – зычно прорычал Кондратий.

– С ними? – встрепенулся Соловей.

– С ними, с призраками… Играем. Любопытствуем. Слушаем ересь всякую. И тянет, тянет, как наркотик. А зачем? С огнем играем, парни. В следующий раз еще пришибет током этим поганым. Сука, бля, на Совбез успеть надо.

– Током, думаете? – спросил Певец.

– Ну а чем? Законы физики, епта. Еще не изученные. Знаешь за сколько нам схему этого вызова торганули? За сенаторское место. Они схему – мы им место.

– А продал кто? – переспросил Ппевец. – Вы так мне никогда и не сказали.

– Сказать? Да секрет небольшой. Ангарские, кстати, ребята, наши. Говорю тебе, как сыну, Дениска. Бывший мэр Ангарска торганул. Он по этой схеме всех, кого замочил, вызывал… И базланил с привидениями. Ха-ха! Помнишь, Витя, как мы схему получали? Молчишь? Правильно. Отмокай.

Вивиорский молчал, он стоял у окна, пепельно-серый, и мелкими глотками цедил шампанское. Сквозь жалюзи ему был виден бессмысленный город.

– За счастливость! – Кондратий поднял бокал.

Ночью Степан Неверов скачал в инете новый хит Дениса Соловья. Денис заиграл в наушниках. Оперным голосом он пел в отвратительно разбитном ритме:

– Странно, – произнес Степа вслух.

Соорудил файл и в нем набарабанил стих, сам не понимая, о чем:

Потом в том же файле он принялся писать про посещение организации «Птенцы Счастливости». Правда, в молодежной газете «Реакция» его текст так и не вышел.

С белым голубем они встретились сразу после Нового года.

Читатель знает, кто такой белый голубь?

Знает читатель, что голубя со Степой роднило?

Они сидели у того дома на Малой Бронной за столом, застеленным полосатой клеенкой. На окне серебрились морозные узоры, точно таинственные шифры. Хозяин заботливо протер клеенку влажной тряпочкой, стряхнул крошки в ладонь, и ссыпал в миску.

– Для голубей, – объяснил Ярик и пожаловался: – После праздников башка трещит.

– Та же байда.

– Значит, по сочку? Я себе зарок дал: неделю не пью.

– Идет.

– Ну, как дела?

– Лучше всех!

– Это правильно. – Ярослав налил Степану полную чашку яблочного сока из светло-зеленого пакета с темной надписью «Добрый». – Ты парень будь здоров! Работаешь как проклятый.

– Стараюсь.

– Нет, ты не скромничай…

– Спасибо.

– Небось уже на тачку скопил нехилую?

– Какое там. Ты разве не знаешь? Какой наш доход? Копейки…

– Центы… Цент доллар бережет! Где Новый год встречал?

– Дома. С родоками.

– Уважил, значит, старость?

– Ну.

– Степ, а теперь мне скажи без передачи. Просто скажи. Как другу. Дожали мы этих пидарасов?

– По-любому, Яр!

– А то меня от министра дергают. Опять эти захватили че-то, опять петарду взорвали. А кому отдуваться? Нашему отделу.