Сергей Шаргунов - Птичий грипп

Сны про Ленина снились Милиции часто, некоторые она смогла опубликовать в газете «Завтра» и получила яростный отклик – Ленин снился всем! И больше – творил чудеса. За месяц Милиция подготовила толстенный сборник «Чудеса Ленина». Люди всей Земли получали от него помощь. Было несколько историй советского времени: женщина из Улан-Удэ, умиравшая от рака, в Мавзолее ринулась к закрытому гробу, прикоснулась губами, ее оттащили, но она уже исцелилась. Еще раньше на похоронах Владимира Ильича от проказы вылечилась делегация крестьян. В 1958 году неуспевающий школьник из Нижнего Тагила поцеловал значок октябренка с кудрявым агнцем и попросил: «Я хочу получать, как и ты, одни пятерки!», и на следующий день никто не мог понять, откуда в его голове взялись феноменальные знания. После взрыва на Чернобыльской АЭС смертельная радиация царила всюду, датчики зашкаливало, но около памятника Ленину воздух был живительно чист. В 91-м году в городе Ельце после демонтажа памятника вождю контур тела с воздетой рукой волшебно соткался из воздуха и радужно колебался целый день. Рассказывали, то же самое было в 41-м, когда Ленина низвергли вошедшие в Елец немцы, которые долго расстреливали из автоматов приведение-радугу…

Конец Советской страны не остановил чудеса. Вождь приснился мятежному чечену Дудаеву накануне гибели, снял кепку, наклонил лысую голову, и спросил, как живой: «Джохаг’чик, пог’а в путь-дог’оженьку?» Вождь приснился единственному выжившему жителю московского дома, взорванного террористами, и подмигнул: «Смерть – это только переход». Спасшийся калека предполагал, что Владимир Ильич явился всем жильцам дома, потому что среди оглушительного взрывного распада, улетая в тартарары, он ясно слышал крик разбуженной смертью жены:

– Ленин!

Он снился перед смертью, перед зачатием детей, иногда называл их пол. Он мигал правым глазом. Он вел себя заботливо, по-родственному. Он помогал беднякам. Так, заплесневелый бомж рассказывал, что издыхал с голоду, обессиленный заснул в подъезде на подоконнике, и ему приснился Ильич, веселый, лучащийся восторгом, с красным бантом, в начищенных ботиночках. И отсалютовал ладонью: «На лестнице между третьим и четвертым этажами лежит сто долларов. Подкрепитесь!» Пробудившись, человек сбежал по лестнице и в названном месте поднял спасительную купюру. Другой мужчина, раньше из клоунады изображавший вождя, сообщил, что навсегда забросил свой промысел, остриг бородку и сжег сюртук, после того как всю ночь напролет его скорбно корила Надежда Константиновна Крупская, поселив в душу покаянный стыд.

Огурцов вделал в дверцу шкафа красную лампаду, отныне горевшую неусыпно. Вечерами жена, повязав алый платок, вставала перед шкафом и начинала читать плачущим голосом:

– Ай, благодать снизошла. Ильич, миленький, спасибо… Может, еще поживу! – среди городских гуляний голосила новогодняя новосибирская бабушка, окруженная телекамерами и недоуменно сгрудившимся людом, и все время заглядывала на портрет, который прижимала к груди. По лику основателя Советского государства сбегали мутные самогонные капли. И не замерзали на сорокаградусном морозе.

Портреты Ленина становились вездесущи, а дряхлые демонстранты обретали свежее юное дыхание бегунов и скалолазов. В Мавзолей ломились. Возникла даже концепция «естественного нетления», якобы безо всяких химических препаратов Ленин все равно обречен сохраниться во плоти.

Заволновался лагерь авангарда: художники устроили выставку «Вроде Володи». Они изгалялись над «иконами большевика» – прожигали бычками сигарет, мазали калом, выкалывали глаза. Бойцы АКМ, закутанные в арафатки, ворвались в музей концептуального искусства, блокировали выход и заставили художников съесть все заготовленные испражнения. Видимо, эта скорая кара человечья избавила художников от худшей кары потусторонних сил.

«Ленин будет жить» – недавно еще анекдотичные, канувшие во мглу слова вставали над Россией мучительным солнцем. Дух вновь избирал коммунизм, срамя торопившихся с ним проститься. «Значит, все семьдесят лет были не зря» – так утешал Ленин, плача божественной росой со своих наивных портретов.