Михаил Лифшиц - Почтовый ящик

– Что молчишь? От радости в зобу дыханье сперло?

– От какой радости? Мне это и без вас предлагали… – сказал Сережа.

– Ну, так вот, – не обратив внимания на Сережины слова, продолжал Усатый. – При таком раскладе мы с тобой становимся конкурентами. Думаю, что одних и тех же людей я захочу забрать, а ты захочешь оставить. На моей стороне мой авторитет, а на твоей электричка.

– Знаете, что? Давайте, попозже поговорим, – перенес разговор Сережа. Нельзя было вести разговор в том раздражении против Усатого, в котором он находился. Шутка про электричку показалась унизительной. Да и вообще, дело серьезное, нужно все обдумать.

Лаборатория опять загудела, как осиный рой. Узнав, что можно никуда не уходить и остаться под Сережиным началом, многие сотрудники раздумали переводиться в Москву. Начальник топорщил усы и говорил, что электричка победила, но, чувствовалось, что это сильно его уело, и в глубине души он страдал.

Еще с месяц продолжалась беготня, потом последовал кадровый приказ, а еще через две недели и переезд.

Сережа стал и.о., исполняющим обязанности начальника. Чтобы стать настоящим начальником, ему нужно было пройти избрание по конкурсу и обсуждение на парткоме. В сложившейся ситуации конкурс был мероприятием чисто формальным, ведь других претендентов на это место не было. Конкурс объявили приказом директора, повесили приказ на доску и ждали положенного месяца, чтобы утвердить единственного кандидата. Но, как говорится, свято место не бывает пусто. Из министерства позвонил директору куратор их института и сказал, что его товарищ, начальник лаборатории, кандидат наук, оказался не у дел в своем институте. Попросил найти ему соответствующее местечко, учитывая возможные открывшиеся вакансии в связи с перемещением Петровичева. А ездить из Москвы этот товарищ согласен. Директор Арсен Степанович, решивший уже выдвигать Зуева, подумал, что неплохо иметь у себя министерского дружка, и пригласил претендента на беседу.

Претендент на Сережино место Владимир Иванович Егоров, полный мужчина пятидесяти трех лет, приехал в институт в семь часов вечера, так назначил ему директор. Из проходной позвонили в приемную директора, там разрешили, и Владимира Ивановича пропустили на территорию без всякого оформления и с портфелем. Лифты уже не работали, и Владимиру Ивановичу пришлось подниматься на пятый «директорский» этаж пешком. Он сильно запыхался и вспотел. Владимир Иванович подумал, что перед тем как идти в кабинет, нужно было бы передохнуть и обсохнуть. Но время было уже почти полвосьмого, не угадал он с электричками, да и от станции долго добирался, приехал впритык, даже с опозданием. Потом проходная, подъем по лестнице. Владимиру Ивановичу показалось неудобным и вредным для его назначения так сильно опаздывать, и он не решился тратить еще время на то, чтобы привести себя в порядок. Поэтому он сразу вошел в кабинет. Разговор с директором не сложился. Владимир Иванович пытался рассказать о своих научных достижениях и в доказательство вытянул из портфеля толстую пачку авторских свидетельств. Говорил, что всегда был у себя на предприятии «генератором идей», что коротко знаком со многими влиятельными людьми. Вел себя Егоров суетливо и глупо, потому что думал только о том, как он выглядит со стороны: не заметил ли директор лихорадочный румянец на лице, который ощущал сам Владимир Иванович, не видны ли капли пота на лбу. Кроме того, он все время боялся, что из носа потечет, а носовой платок он оставил в куртке в приемной.

Арсен Степанович вежливо расспрашивал Егорова о прохождении службы и о темах его изобретений, а сам думал: «Зачем он авторские приволок? «Генератор идей», говорит… Не сумасшедший ли он? Красный какой-то, потный. Может сердечник? Не будет от него толку, ни как от начальника лаборатории, ни как от министерской «лапы». Не возьму его. Не велика шишка – наш куратор, проглотит».

На следующий день, когда министерский чиновник позвонил узнать о результатах переговоров, директор самым искренним тоном сказал: «Он мне понравился. Но, понимаете, там, в лаборатории, средний возраст – тридцать пять лет. Они после работы каждый день в футбол играют, а в антенном зале девчонок щупают. А тут человек солидный, дорога на работу, наверное, займет часа три-четыре в оба конца… Не окажем ли мы человеку медвежью услугу, определив его на такое место». Куратор согласился с Арсеном Степановичем и через месяц пристроил Владимира Ивановича в другой институт.