Зуфар Гареев - Спящие красавицы

– Вы знаете сколько я их перевидала?

Она взбивает недетскую грудь:

– Знаете? С 13-ти лет. С двенадцати с половиной!

Гинеколог:

– Да.

– В любых позах. И после этого вы говорите мне! Все! Представьте, все!

– Вот именно! – добавляет Скелетон.

Она нежно целует внучку:

– Ой, ты моя маленькая… Золотце мое…

На радостях Скелетон семенит к выходу, – с криком «киай!» бьет ногой косяк. Со стены падает репродукция «Девочка с персиками». Скелетон испуганно застыла.

– Бабон, блять, тупая! Сколько раз повторять, хватит дрыгаться! А ну подними девочку! Подними персики, я сказала!

На вопрос, сколько еще Вера будет таскать на своем плече пьяного Козырева никто не знает ответа – даже Вера.

С другой стороны, если не Вера, то найдется другая. И она будет такая змеюка… такая тварь… такая бэ… У Веры иногда аж дух захватывает, какая это будет бэ! Так что уж лучше она, Вера, чем всякие другие бэ.

Вот почему она иногда даже с радостью тащит Козырева из подъезда к машине.

Козырев вскидывает голову:

– Вера, Вы не забыли настоятельную просьбу моей жены выйти за меня замуж? Куда мы едем?

– К ней и едем.

Она впихивает Козырева на заднее сиденье, садится сама, машина трогается.

– Так что замуж?

– Нет, за Вас не пойду. Вы старый и страшный.

– Ну и что? Я всегда был такой.

– Ну как это что? Я – молодая, интересная. А вдруг я захочу на танцы, допустим.

– Допустим, отпустим.

– А вдруг там…

– Знаем… И что?

– Ну как это что? Как это так? Я жена или кто? А вы муж или кто?

– У нас любовь, Вера. А секс… Ну что секс? Найдем какого-нибудь трабунишку, вот и будет Вам секс.

– Как Вы такое вообще можете говорить? Трабунишку… Мне не нужен трабунишка. Я не бешенная!

Она вдруг оглядывается на Козырева – в глазах ее неподдельный ужас.

– Ой, какой Вы страшный и старый, мать честная! Валерия Николаевна, нет, нет и нет! Я не могу! И не просите!

Как всегда пьяного Козырева встречает преданная Лиза. Она угодливо подставляет кресло, и вот дремлющего Козырева везут в чайную беседку. К процессии прибилась и бедная переводчица Риты – почему-то она всегда выступает в роли жалкой просительницы за Риту.

– Так вы не пойдете за него замуж? – кисло спрашивает переводчица Майя.

Вера долго молчит.

– А как Вы сама думаете?

– Я бы точно не пошла.

В чашках остывает чай. Жена Козырева – Валерия – неподвижна в кресле-каталке. Майя подносит чашку, губы Валерии инстинктивно открываются, она делает несколько мелких глотков.

– Мы снова пьем чай… – комментирует Майя.

Валерия видимо что-то отвечает.

– Да-да, – соглашается с ней Майя. – Прекрасный солнечный полдень…

– Прекрасный… – почему-то вздыхает переводчица Риты и опять начинает растерянно листать тетрадь.

– Маргарита пишет новую предсмертную записку. Здесь начало. Роман Григорьевич не появляется у нее уже пять дней.

Все молчат.

– Читать? – убито спрашивает переводчица Риты.

– Для кого читать? Он же все равно спит.

Вера почему-то надменна:

– Как можно читать записку любовницы в присутствии живой жены?

– Во-первых, она не любовница, а тоже жена, хотя и бывшая.

– Что такое бывшая жена? Она уже не жена!

– Мне ее так жалко… У нее никого нет… Она просто одинокая и сумасшедшая… Уже сошла с ума на почве этих предсмертных записок.

– Как страшно быть бывшей любовницей, правда? – говорит Майя. – Да еще мертвой…

Вера с недоумением листает протянутую тетрадь.

– Оставьте, я почитаю ему потом.

Козырев делает расхристанное движение рукой и чашка с чаем летит на траву. Козырев открывает глаза. Майя вытирает губы Валерии салфеткой. На ее глаза наворачиваются слезы, когда она начинает переводить, что говорит Валерия.

– Она говорит… Вы слышите, она говорит: и вот я мертва, Роман.

– Да, мертва, – соглашается Козырев.

– Заткнитесь, пожалуйста, Роман Григорьевич! – гневно машет руками Майя. – Валерия говорит: я мертва много дней. «Чтоб ты сдохла, старая калоша!», говорил ты себе много-много раз.

– Разве я говорил такое? – удивляется Козырев.

– Роман, теперь это случилось. Я больше не мешаю тебе ни в чем. Я просто лежу мертвая и по моим щекам катятся слезы прощения и прощания.

Козырев начинает погружаться в новую дрему:

– Мертвые так много не говорят, Лера.

– Не затыкайте ей рот, она хочет сказать все, что думает о Вас!

Майя прикладывает платочек сначала к своим мокрым глазам, потом к сухим глазам Валерии.