Зуфар Гареев - Путь плоти

– Так быстро? Ладно, поезжай. Не навевай тоску.

– Ну, не могу я к ней.

– Жалко ее. У нее помутнение наступило просто. Это скоро пройдет.

Она ложится на диванчик лицом вниз:

– Уйди, я хочу побыть одна.

Остаток ночи он провел в казино на Белорусской. Здесь в баре работает его школьный кореш Костик. Играет пристойная музыка, много красивых женщин всех возрастов. Некоторые оглядываются в его сторону. Вадим – за столиком у окна. Костик уже в третий раз самолично приносит выпить.

– Опять Лариска чудит? Застукал, что ли?

– Да нет… Просто ехал мимо.

– «Девочку» подогнать? Есть одна свеженькая… такая непорочная типо…

– Не надо.

Вадим смотрит в окно… На тротуаре у авто ссорятся девушка и ее парнишка. Девушка колотит парнишку сумочкой по голове… Парнишка после каждого удара, поясничая, приплясывает, показывает ей рожицы.

Прошло еще несколько дней… Звонки Ольги становятся все горячее.

– Он у тебя, я знаю…

– Его нет у меня.

– Ну, отпусти его… Сердце его отпусти… Мне не нужна его половина. Он мне весь нужен!

– Смешная, как я его отпущу? Ты искалечишь его. Сама инвалидица – и его инвалидом сделаешь!

– Не держи его.

– Не я держу, а любовь. Это очень просто – любовь.

– Оттолкни его от себя!

Лариса отключает телефон.

Ольгины ночи в загородном доме Ларисы теперь тоскливы.

Она подъезжает в коляске к широкому окну. Такая пустая, такая одинокая ночь. Так прекрасно все начиналось месяц назад! Где теперь все – лучшая подруга Лариса, лучший мужчина Вадим.

Она набирает номер сиделки.

– Галина, принесите чего-нибудь… Ну, как вчера… Да…

Вскоре сиделка закатывает столик со спиртным.

– Вы хотите выпить со мной?

Она наливает две порции.

– Знаете… Боюсь, что ничего не получится… Я неважно себя чувствую.

Ольга швыряет фужер об пол:

– А как себя чувствую я, ты знаешь?

Швыряет бутылку:

– Ты знаешь? Кто-нибудь знает это?

Она тянется к новой бутылке… дальше… дальше… с грохотом выпадает из кресла, щекой на осколки, кровь.

– Оля… Оля… – бормочет сиделка.

– Подойди сюда и подними меня…

– Я боюсь Вас в таком состоянии…

Она пятится:

– Я не могу…

Ольга в гневе хватает уцелевшее горлышко, взмахивает как ножом:

– Подойти сюда, я сказала! Ты – холуйка! Подойди и подними меня! Это твоя обязанность!

Она тащится за сиделкой с «розочкой» в руках.

Галина пятится все дальше и дальше:

– Не могу… Не надо… Я боюсь…

Ольга маниакально ползет и ползет на руках.

– Подойди… Подойди, я сказала…

Сиделка сбегает вниз, ее колотит от страха – перед этим огромным пустым домом, перед этой страшной женщиной, которая увела чужого мужика и которая теперь заставляет ее пить с ней, чтобы залить горе, так как счастья не получилось. Вот дверь… вот двор… прочь отсюда… прочь навсегда!

До шоссе к станции сиделка добралась полчаса спустя, – быстрым пугливым шагом. Тормозит машина в сторону Москвы, сиделка забивается в угол на заднее сиденье.

Прошло еще несколько дней… Ольге плохо. Она в постели. Рядом – бабушка Марья Васильевна. Тут же – вызванный врач.

– У вас раньше когда-нибудь случались такие сильные кровотечения? – спрашивает врач.

– Нет.

Врач и Марья Васильевна удаляются за дверь. Вскоре входят. Врач сообщает с некоторым недоверием:

– Похоже, это – беременность. Произошло отторжение плода.

Ольга молчит.

– Если Вас интересуют причины, то придется подождать, что покажут анализы.

Ольга отворачивается. Врач выходит.

К вечеру следующего дня вызвали спецтакси.

Льет как из ведра. Таксист держит зонт. Марья Васильевна и Вадим помогают Ольге погрузиться в машину.

– Ты мне чего-нибудь скажешь? – спрашивает Ольга.

– Лариса тебе позвонит. Она обещала.

По лобовому стеклу бегут ручейки. Лица Ольги не видно, только контур. Такси уезжает. Нелепо все и грустно.

…Уже начало сентября, по-летнему тепло, но по ночам уже бывают туманы. С балкона Марья Васильевна швыряет гнилые помидоры в мерзкую предводительницу банды вымогателей – Нину Марковну.

– На! На, гадина, сто рублей! Получи компенсацию!

Марковна повернувшись задницей, хлопает:

– А видела! Видела!

Ворчат голоса:

– «Утро инвалидов»! Картина маслом…

Один голос совсем нервный:

– Господи, дайте им кто-нибудь сто рублей!

Какой-то мальчик, перепуганный со сна, выскакивает на балкон.