Макс Фрай: НебeSное, zлодея

Со стороны это выглядит совершенно безобразно, но как ни странно помогает некоторую важную часть себя сохранить.

Потом сидишь, красота такая, в человеческом мире, среди чужих гвоздей и котлет с этой своей важной частью наперевес и как бы вершишь судьбы на хрен тебе не всравшегося простого человеческого мира. В смысле, выпендриваешься на эту тему перед собой и всеми, кто под руку подвернется. И то я могу, и это, все вокруг изменяю силой своей сияющей мысли, не починю, так доломаю, но вас, твари негодные, своим очешуенным внутренним светом, хотите вы того или нет, озарю. И не то чтобы это вот прямо совсем неправда, кое-что от тебя осталось, даже свой внутренний ритм иногда удается нащупать, и твое присутствие действительно многое меняет, правда не совсем в соответствии с твоим замыслом, что только к лучшему, в голове у тебя страшная каша, в народе именуемая херней.

Но, в общем, этот период, когда очень хочется красоваться жалкими остатками своей былой чудесной силы, перед кем угодно, любой ценой, это на самом деле период величайшей слабости. Желание красоваться – всегда признак слабости. Что вовсе не означает, будто красоваться не надо. У кого получится убедить хоть какое-то число простаков в своей исключительности, получит единственную из возможных на данном этапе внешних опор. Потому что чужие взгляды, хотим мы того или нет, на нас влияют. И чужая вера в нас иногда творит чудеса.

(А кто не умеет красиво и убедительно выпендриваться, лучше совсем не надо. Потому что чем больше народу видят в нас психованных придурков, тем трудней самому драгоценному в нас уцелеть.)

Этот период может затянуться на всю жизнь. Хотя бы потому, что у жизни при таком раскладе довольно большие шансы оказаться короткой. А может и длинной, риски рисками, но прямой корреляции тут все-таки нет.

Однако, если очень повезет, в какой-то момент понемножку начинаешь понимать, как тут все устроено. И на поверхности, и на твоей драгоценной глубине. Как оно работает. Как ты влияешь на реальность в тех случаях, когда влияешь. И почему на нее не влияешь, когда не получается. И почему влияешь, но криво в подавляющем большинстве случаев. И что такое этот якобы исходящий от тебя (а на самом деле, просто изредка отражаемый тобой) свет.

Ну и в этот момент затыкаешься плотно и надолго. Потому что снова, как в детстве, видишь, что вокруг тебя чудесные существа. Но, как бы это помягче, очень потенциально чудесные. Ясно видишь, что препятствует развитию этого потенциала, понимаешь, что эти – не камни, скалы! – тебе ни с чьего пути не столкнуть. Очень ясно понимаешь, где ты находишься, как здесь все устроено и почему любое твое действие, хоть немного отличное от забивания гвоздей и жарки котлет, обречено на поражение. И, конечно, не принимаешь такого расклада – а кто бы принял? Но все равно учишься с этим жить. Потому что помирать после всей этой каторжной предварительной подготовки к неизвестно чему, это было бы как-то совсем уж тупо. Нет уж, останемся в зале, досмотрим это кино-не-для-всех.

И уж точно больше не выпендриваешься перед людьми ради внешних опор. Потому что того, чего тебе надо, никто все равно не вообразит. А значит, теперь антропоморфные внешние опоры будут только мешать. Выпендриваться можно продолжать, но только перед существами, которые больше и сложнее человека. Если получится, они про нас навоображают такого, что только держись.

А потом может наступить такое потом, когда все чаще ловишь себя на том, что становишься такого же рода внешней опорой для других людей – тех немногих, кто может такое щастье вынести. То есть в некотором смысле так было всегда, но сейчас происходит осознанно и осмысленно. Хватаешь, что под руку подвернется, и говоришь: «Ты чудесное существо. Смотри, ты это вот можешь. И вот это. А помнишь, была гроза? Так это из-за тебя! А знаешь, почему произошло то-то и то-то? Потому что у тебя в голове была вот такая каша, и она вот так вот трансформировала внешний слой реальности. Что значит – нет сил? Это у тебя жопу от дивана сейчас оторвать нет сил, а реальность трансформировать – дурное дело не хитрое, когда ты чудесное существо».

Но чаще, конечно, приходится не говорить, а думать. То есть даже не думать, а знать, как оно. И оно будет как-нибудь примерно так.

(А в ком видеть чудесное существо не получается, того приходится посылать в жопу. Не со зла, а чтобы не сломать хрупкий пока механизм трансформации восприятием внутри себя.)