Тамара Кандала - Эта сладкая голая сволочь

Она окинула меня быстрым взглядом, потом двумя пальцами оттянула край моей куртки и взглянула на кота. По-прежнему не произнося ни слова, повернула ключ, который все еще торчал в замке, в обратную сторону и толкнула дверь.

– Заходите, – сказала она, пропуская меня вперед.

Мы прошли через приемную, обклеенную фотографиями представителей фауны, и оказались в самом кабинете. В центре возвышался цинковый стол (заставивший подумать о морге), а в углу, у окна, стоял еще один, письменный, на котором высился компьютер и лежали несколько толстых медицинских справочников.

– Давайте сюда ваше животное, – произнесла женщина, скидывая плащ. – Сюда, – указала она на «стол из морга».

Я вытащил Додика и водрузил на цинковую поверхность, быстро поведав при этом «историю болезни».

Похоже было, однако, что кот вполне оклемался и теперь принялся с интересом оглядываться.

Доктор ощупала его быстрыми движениями длинных нервных пальцев, потом взяла в руки, крепко прижала к груди и с чувством поцеловала в физиономию. Дважды. Я опешил (а зацелованный дома кот воспринял это как должное).

– Вы проделываете это со всеми пациентами? – поинтересовался я.

– Только с теми, кто позволяет, – ответила женщина с милой улыбкой.

Я остро пожалел, что пациент не я.

– Надо же! – заметил я. – Со мной такого не случалось ни в одном медицинском кабинете. Хотя в некоторых я бы с удовольствием позволил...

На этот раз лицо доктора осталось бесстрастным, только чуть приподнялась левая бровь.

– А на хозяев это не распространяется? – продолжал я лезть на рожон, заинтригованный ее невозмутимостью.

– Только если они готовы разделить со своими питомцами и все остальное. Кастрацию, например. – Теперь улыбка была еще милее. – Присядьте пока вон туда, за стол. У вас есть его паспорт с вакцинациями?

– Есть. Но я забыл дома. Спешил.

– Ну хорошо... Как нас зовут и сколько нам лет?

– Поль, – сказал я и игриво улыбнулся. – А вопрос о возрасте, прошу прощения, не совсем уместен.

Она посмотрела на меня, нахмурив брови, как смотрят на расшалившихся детей, страдающих умственной отсталостью и потому заслуживающих снисхождения, что бы они ни делали и ни говорили.

– Меня интересует возраст животного, – сказала она официальным тоном. – И его имя.

– Адонис. Через две недели девять месяцев. Боюсь, что отдавил ему дверью внутренности, – отрапортовал я, притворно смутившись.

– Не волнуйтесь, кошки в отличие от людей очень выносливые. Но я тщательно осмотрю его.

Пока она осматривала Додика, я не мог отказать себе в удовольствии и осматривал осматривающую. Ничего. Обручального кольца нет. На вид лет двадцать пять, но, судя по тому что она владелец кабинета, должно быть не меньше тридцати с хвостиком. Тип роковой брюнетки, но с милой улыбкой. Короткая стрижка. Породистое лицо с тяжелыми веками, прикрывающими то ли желто-рапсовые, то ли медово-ореховые чуть раскосые глаза. Тонкий нос с горбинкой и большой рот с припухшими, как у ребенка после плача, губами. Длинные ноги, узкие бедра и при этом очень аппетитная попка, обтянутая джинсами, – рука так к ней и тянулась. Но я взял свою руку в руки и вздохнул.

– Ну как? – спросила она, застав меня врасплох.

– Что «как»?

– Довольны результатом осмотра? – в голосе была издевка.

– Вполне! – ответил я в тон. – А вы?

– Кот в полном порядке. Все органы на месте и работают как часы. Живот немного раздут и изо рта попахивает. Как у него стул?

– В каком смысле? – сбился я с романтического настроения.

– В прямом. Сколько раз в день и как он ходит в туалет?

– Два-три раза в день, а иногда и ночью. И каждый раз это смахивает на химическую атаку. Консистенция подтаявшего шоколада – очень неудобно для уборки, – отчитался я.

– Думаю, у него глисты, – заключила доктор. – Я дам лекарство – одну таблетку сейчас, вторую через две недели. Смотрите, как надо давать.

Она легким нажатием пальцев раскрыла коту пасть (как в детстве мы открывали нежные цветки львиного зева) и мизинцем ловко сунула таблетку глубоко в глотку. Кот крякнул и проглотил. Я, поперхнувшись, закашлялся.

– Вы слишком впечатлительны, – сказала она, похлопывая меня по спине. – Кстати, о глистах. В Южной Америке в некоторых провинциях дети поголовно заражены глистами. Провели лечение – и через пару месяцев резко выросли диатезы, бронхиальные астмы и прочие заболевания, связанные с реакцией на внешние раздражители типа пыльцы и еды. Оказалось, что глисты нормализуют детский организм. Глисты не дураки, они хотят жить в здоровом теле. Поэтому удалять их надо как можно раньше. Чтобы они не стали естественной частью организма, который впоследствии будет от них зависеть. Представляете, если бы ваше здоровье зависело от глистов?