Антон Фридлянд - Запах шахмат

Ван Гог согласился приехать домой к Родену через час. Он говорил спокойно, и только его последняя фраза прозвучала слегка нервно:

– Это засада, Альбрехт?

– Да, Винсент. Договорились. Без тебя не начинаем.

– Твой? – Роден кивнул на Гогена, который последовал за нами, когда мы направились к выходу. – С нами поедет?

– Нет.

Я подошел к Гогену.

– Я еду к Родену, а ты перезвони Винни.

Гоген кивнул и сел в мерседес. Я залез в машину Родена, за рулем которой сидел угрюмый телохранитель, приносивший мне пистолет. Я понял, что не боюсь смерти – смерти в том ее виде, в каком она вырисовывалась сейчас передо мной.

– Умеешь стрелять? – Роден продолжил мою мысль, угадав ее.

– Нет.

– Вот и научишься, – он оскалился. – Шучу. Без тебя все сделаем. Приехали.

Роден открыл дверь, и охранник первым проскользнул в квартиру.

– Это мы, – прокричал он в темноту гостиной. – Не стрелять!

Темнота ответила неясным шорохом, Роден щелкнул выключателем. В кресле посреди комнаты сидел Марк Шагал с длинноствольным пистолетом в одной руке и бутылкой текилы в другой. Текилу он пил прямо из горла, причем не морщился, а только беззвучно покрякивал.

– Привет, Альбрехт, – кивнул он мне, не вставая. – А где Ван Гог?

– Будет через час, – ответил Роден, и Шагал спрятал пистолет под подушку, лежавшую рядом с ним на кресле.

– Вы знакомы? – спросил Роден у меня.

– Виделись у Миро пару часов назад, – сказал я.

– Может, лучше Миро? – спросил Шагал у Родена.

– Что Миро? – переспросил Роден.

– Убить Миро, а не Ван Гога, – предложил Марк. – Винни – приятный мужик, интеллигентный.

– Из-за этого интеллигента наши друзья умирают, – отрезал Роден. – Учись у него, Марик. Ты так не умеешь.

– Да, самоубийство – это круто, – согласился Шагал. – Интересно, как они это делают?

– Может, Ван Гог нам расскажет, – предположил Роден, жестом предложив мне занять место на диване. – Кстати, о самоубийствах, – он подошел к музыкальному центру и вставил кассету. – Этот разговор происходил в прямом эфире, у нас на радио. Мужской голос – это DJ, который вел эфир. Женский – радиослушательница, позвонившая в студию.

Он нажал на «PLAY».

DJ: Алло, алло. Мы Вас слушаем.

Женский голос: Это радио?

DJ: Да, Вы дозвонились. Как Вас зовут?

Женский голос: Я не знаю, зачем я Вам звоню. Я должна, наверно, не вам звонить. Не знаю даже, должна ли я с кем-то разговаривать сейчас… Наверно, нужно все сделать самой, не нужно жалости.

DJ: О чем Вы?

Женский голос: Я собираюсь покончить с собой. Минут через десять.

DJ: Шутите?

Женский голос: Нет, не шучу. Извините, что позвонила вам. Это так глупо.

DJ: Не вешайте трубку, пожалуйста! Оставайтесь на связи. Вы действительно хотите сделать… то, что Вы сказали? Почему?

Женский голос: А какой в этом смысл?

DJ: В чем «в этом»?

Женский голос: Ну, вообще в этом всем? Какой смысл продолжать это?

DJ: Не нужно задавать себе этот вопрос. Нужно просто жить, и все. Сейчас черная полоса твоей жизни. Подожди несколько дней, и черная полоса сменится белой.

Женский голос: Ну и что? Мне плевать на полосы, мне просто скучно.

DJ: Скучно?

Женский голос: Скучно существовать.

DJ: Думаешь, станет веселее, если ты умрешь?

Женский голос: Может. Глупый разговор. Я не знаю, как объяснить, почему я это делаю. Я и не собиралась ничего объяснять. Извините, что позвонила.

DJ: Подождите!

Короткие гудки.

DJ: Да. Такой вот звонок. Надеюсь, она шутила. После рекламы – Мадонна. Все вы знаете эту песню.

– Она шутила? – спросил Шагал, покачивая бутылкой в такт музыке из рекламного ролика.

– Не знаю, – ответил Роден. – Я смотрел милицейскую сводку за ту ночь. В городе произошло восемнадцать самоубийств – нереальная цифра для Киева. Больше половины самоубийц – молодые девушки. Возможно, одна из них и звонила на радио.

– Она не смогла объяснить, почему она это делает, – сказал я.

– У самоубийства нет никакого иного объяснения, кроме как воля самоубийцы, – произнес Роден, выплевывая слова, словно дробинки, попавшие в рот вместе с дичью. – Если у самоубийства есть внешняя мотивация, то это уже не самоубийство в полном смысле этого слова. Как и в нашем случае.

Клак!

Это Шагал поставил на журнальный столик небольшой пузырек из темного стекла.

– Капли для носа? – спросил Роден.

– Для глаз, – ответил Марик. – Новый наркотик. Пару капель в каждый глаз, и все вокруг меняет цвета и очертания. Лучше – вместе с коксом.