Доналд Бартелми - Возвращайтесь, доктор Калигари

– Да, – сказал Бак, ибо заграничный скульптор, без сомнения – баварец, запел «Можешь взять свою любовь и засунуть себе в сердце», хоть и был весь покрыт каменной крошкой и грогом. Толпа ревела: аккомпаниаторы наяривали на экзотических инструментах Кливленда – «долоре», «каландре», «крале». Тренькайте, пальчики, шустро! Дворецкие не колебались ни минуты.

– История отпустит мне грехи, – заметил Бак и принял протянутую руку с громадными сапфирами, сияющими, аки гараж. Тут к нему подтанцевала Перпетуя, ее огромные потрясающие каштановые ресницы манили.

– Где Нэнси? – спросила она и, не успел он ответить, продолжила отчет о величайшей любви всей своей экзистенции, об отношениях со своим мужем Солом. – Он забавный и утонченный, – сказала она, – добрый и злой. Вообще-то мне о нем так много нужно вам рассказать, что, боюсь, не успею до комендантского часа. Вы не против?

Бряцанье танцев в Кливленде было уже таково, что многих, не ведавших о плане, оскорбило.

– Это оскорбление Кливленду, это адское бряцанье! – сказал один; и грог полился еще неистовее. Государственный секретарь по делам эротики вылетел из Вашингтона, столицы нации, чтобы лично во всем удостовериться, и человеку из Южной Родезии спасенья не стало. Он прокрался в Кливлендский авиатерминал.

– Можно мне билет до Майами? – спросил он танцующую девушку в билетной кассе «Дельта Эйрлайнз» без особой надежды.

– В этом году на Майами ничего нет, – огрызнулась девушка.

– Как я могу с ним разговаривать в таком бедламе? – задавалась вопросом Нэнси. – Как может белая птица надежды благословить наше туманное прошлое и будущее в таком шуме? Как? Как? Как? Как? Как?

Но Сол вовремя помахал с веранды Стоянки Номер Два. Ремень он спустил на бедрах опасно низко.

– Повсюду совокупление, – прокричал он, обмахивая себе шею, – это из-за танцев! Да, это так!

Так оно и было, как ни трудно в это поверить. Симпатии оголтело свирепствовали под предосудительно алыми небесами. Мы все боялись.

– Немыслимо, немыслимо, – твердил себе Бак. – Даже среди тех, от кого никогда бы такого не ожидали!

Перпетуя мерцала ему в ухо.

– Даже среди тех, – нашептывала она, – от кого бы не ожидали… ничего.

На какой-то миг…

– Нэнси, – воскликнул Бак, – ты, наверное, самая славнющая, черт возьми, девчонка в Кливленде!

– А как же твоя жена в Техасе? – спросила Нэнси.

– Она тоже очень мила, – ответил Бак. – Вообще-то чем больше я об этом думаю, тем больше верю, что из-за таких славных девчонок, как вы с Иродиадой, и стоит жить. Жаль только, что в Америке их не так много, чтобы каждому досталось хотя бы штук по пять.

– Пять?

– Да, пять.

– Мы никогда с тобой не сойдемся на этой цифре, – сказала Нэнси.

Резиновый дух Акрона, города-побратима пакистанского Лахора, в тот вечер раскинулся по плато выбросом пламени всех наших надежд.

Когда воздушное судно неполадкой двигателей по левому борту оказалось принуждено к посадке в Акронском Воздушном парке, чего Бак, разумеется, ожидал, он сказал:

– Но это же… это… Акрон!

Это и был Акрон – знойный, молекулярный, переполненный жителями, прижимающими крохотные транзисторы к крохотным ушам. Его захлестнула волна неблагодарности.

– Жопа, жопа, – сказал он.

Он промерил свое сердце. Граждане Акрона, проведя долгие часы на заводе, обертывались в дурноскроенные любовные треугольники, никогда не содержавшие меньше четырех персон различных степеней рождения – высоких, низких и посредственных. Прекрасный Огайо! с твоими транзисторизированными гражданами и неуважением к геометрии, мы любили тебя вечером у камина, дожидаясь, когда задремлет наша жена, чтобы можно было выскользнуть и повидать двух наших девчонок, Манфред и Беллу!

Первый телефонный звонок, поступивший ему в изюмно-ромовый гостиничный номер «Чарлза», был из «Акронской службы гостеприимства».

– Добро пожаловать! новое человеческое существо! в Акрон! Алло?

– Алло.

– Вы еще не влюблены в кого-нибудь из жителей Акрона?

– Я только что из аэропорта.

– Если нет, или даже если да, мы хотим пригласить вас на большую вечеринку знакомств – сегодня вечером в Клубе выпускников колледжа, в 8.30.

– Для этого я должен быть выпускником колледжа?

– Нет, но пиджак и галстук обязательны. Их, разумеется, можно будет получить при входе. Какого цвета на вас будут брюки?

Бак прошел по пружинистым улицам Акрона. Голова его пылала от противоречивых идей. Неожиданно его остановил пронзительный вопль. С вершины Циммер-билдинга, одного из благороднейших зданий Акрона, группа акронских любовников совершала самоубийственный прыжок в восемь рук. Воздух! – подумал Бак, следя за падением крошечных фигурок, – какая авиационная страна, эта Америка! Но мне следует как-то примениться. Он вошел в булошную и приобрел сладенькую зелененькую булошку, и позаигрывал там со сладенькой зелененькой девушкой, называя ее «пупсиком» и «фуникулерчиком». Затем – снова на улицу, прислониться к тепленькому зелененькому фасаду Циммер-билдинга и посмотреть, как работники оттирают кармазинную мостовую.