Анчи Мин - Императрица Орхидея

День за днем я наблюдала за работой своего царственного мужа, как он изучает разные постановления и договоры. Каждый параграф в них доставлял ему нестерпимые мучения. Мускулы его лица напрягались, пальцы скрючивались, он хватался руками за живот, словно пытаясь выдавить из него внутренности. Он просил, чтобы я кипятила ему чай и подавала огненно-горячим. И пил эту обжигающую жидкость, не дожидаясь, пока она остынет.

— Вы же обварите все нутро! — в ужасе кричала я.

— Зато это помогает, — отвечал он, глядя в пространство безжизненным взглядом.

Я убегала в туалетную комнату и выплакивала там свое горе. Но стоило императору вернуться к работе, и боли начинали его мучить с новой силой.

— Что мне делать со своим телом? — спрашивал он каждую ночь, перед тем как лечь в постель.

— Завтра утром запоет петух, взойдет солнце, и все станет по-другому, — отвечала я, заботливо укутывая его простынями и одеялами.

— Петушиное пение мне уже опротивело, — жаловался он. — Впрочем, я его почти не слышу. Потому что гораздо явственнее слышу, как умирает мое тело. Стоит повернуть шею, и она скрипит. Пальцы рук и ног по утрам немеют. Легкие отказываются дышать. Очевидно, в них образовались какие-то дыры, которые с каждым днем увеличиваются. У меня такое чувство, словно в них поселились слизняки.

Однако видимость благопристойности мы должны были соблюдать неукоснительно. Пока император Сянь Фэн не умер, он должен был присутствовать на аудиенциях. Я забыла про сон и еду, только чтобы побыстрее читать документы и кратко пересказывать их Его Величеству. Мне хотелось превратиться в его шею, в его сердце и в его легкие. Мне хотелось, чтобы он вновь услышал петушиное пение и почувствовал тепло солнечных лучей. И в те моменты, когда я была с ним рядом и когда Его Величество чувствовал себя отдохнувшим, я позволяла себе задавать ему вопросы.

Я спрашивала о происхождении опиума. Мне казалось, что закат династии Цин начался тогда, когда в страну завезли это зелье. Частично история была мне известна, однако далеко не до конца.

Его Величество мне объяснял, что проникновение опиума в Китай началось на шестнадцатом году правления его отца, императора Дао Гуана

— И хотя мой отец запретил опиум, однако продажные министры и торговцы продолжали тайно заниматься своим бизнесом. К 1840 году ситуация начала выходить из-под контроля, половина придворных сама пристрастилась к опиуму или поддерживала политику по его легализации. Или делала то и другое одновременно. В гневе отец приказал положить конец опиуму раз и навсегда. Он призвал к себе самого надежного министра и возложил это дело на него. — Тут император сделал паузу и вопросительно посмотрел на меня. — Тебе известно имя этого министра?

— Специальный уполномоченный Лин?

Его Величество одобрительно покивал головой. Я рассказала ему все, что знала сама о специальном уполномоченном Лине, как он арестовал сотни торговцев опиумом и сжег многие тысячи фунтов контрабанды. Не то чтобы Его Величеству не были известны все эти детали, однако мне казалось, что, слушая меня, он вновь переживает тот далекий момент и испытывает от этого удовольствие.

— От имени императора Лин назначил определенный срок и приказал всем иностранным купцам к этому времени сдать весь свой опиум. — Я рассказывала с выражением, словно профессиональная актриса. — Но никто его не послушался. Тогда специальный уполномоченный Лин, который не собирался сдаваться, начал отбирать опиум силой. 22 апреля 1840 года Лин предал огню двадцать тысяч ящиков с опиумом и провозгласил, что Китай прерывает торговлю с Великобританией.

Император Сянь Фэн молча кивал.

— Как рассказывал мне мой отец, яма для сжигания была величиной с озеро. Лин оказался настоящим героем

Внезапно у Его Величества перехватило дыхание. Он закашлялся, забарабанил себя в грудь и повалился на подушки. Глаза его были закрыты. А когда он снова их открыл, то спросил:

— А что случилось с петухом? Сым сказал, что вчера стража видела в парке куниц.

Я призвала Ань Дэхая и с ужасом узнала, что петуха больше нет.

— Его съела куница, моя госпожа. Я видел это собственными глазами сегодня утром. Огромная куница величиной с поросенка.

Я рассказала Его Величеству о петухе, и лицо его вновь омрачилось.

— Это знак Небес, — сказал он. — Перст судьбы, который указывает конец династии. — Он с такой силой закусил губу, что на ней выступила кровь. При дыхании в легких его слышался какой-то свистящий звук. — Подойди сюда, Орхидея, — продолжал он, — я хочу кое-что тебе рассказать.