Евгений Попов - Ресторан «Березка» (сборник)

И вот я встретил его. Мы приехали в Москву за продуктами и стояли на углу улицы Малой Грузинской. Я, моя жена Елена и ее сын от первого брака Марсель, воспитанник Суворовского училища. В этом месте столицы, близ метро «Краснопресненская», помещаются, видимо, какие-то художественные выставки и вернисажи, потому что вдоль по улице Малой Грузинской весьма густо текла к метро экстравагантная толпа, в основном, молодежи, одетой в джинсы, полушубки и т. д. Распахнувши новенькую дубленку, он шел к своей красивой машине, призывно и радостно заблестевшей при его появлении желтым лаком и белым хромированным металлом. Он шел, раскланиваясь со своими многочисленными знакомыми, но по дороге заметил меня.

Он за последнее время раздался в плечах, заматерел и толст стал, и пухл. Глаза его на широком лице стали совсем маленькие, а борода сделалась огромная, с седыми хвостиками, как горностаевая мантия у какого-нибудь там бывшего царя.

Он заметил меня, увидел, узнал, заулыбался и, раскинув для объятия большие толстые руки, двинулся мне навстречу.

И уже приближался, когда Елена вдруг полезла ко мне в карман.

– Позволь-позволь, – бормотала она горестно, – а где же твои новые замшевые перчатки?

– Отстань, – процедил я сквозь зубы, тоже двигаясь навстречу другу.

– Гад! – завопила она. – Купи ему новые перчатки, а он их тут же потеряет!..

– Ах ты дрянь! – Все существо мое возмутилось, и я, размахнувшись, влепил ей добрую пощечину.

Елена зарыдала, размазывая слезы по худощавым щекам, мотая золотыми серьгами, оттягивающими уши, а мальчонка Марсель, на виду у всей московской публики, снял свою новую форменную фуражку с красным околышем и каким-то, наверное, специальным ударом так двинул мне головой в живот, что я тут же вылетел на проезжую часть дороги, где меня тут же сбил легковой автомобиль, не нанеся, впрочем, никаких серьезных телесных повреждений, разрешающих претендовать на пенсию по инвалидности.

И завопило все кругом, зазвенело, заорало, засвистало, завыло.

Сирены... гудки... смазанные кол... ле-ле-ле... леблющиеся лица. Наклонялись... Что-то гов...говвворилллии, беззвучно шевеля губами на фоне опрокинутого фиолетового неба.

А я искал глазами Друга.

– Милый друг, – шептал я. – Обними меня, мой милый старый друг, и мы вспомним наше забытое детство. Детство-детство, пионерлагерь, сонный пруд близ деревни Сихнево, где утонула незамужняя дочь помещика, когда Россией правил царь, а не коммунистическая партия, одинокая осина, малина, мельница, сарай, скалы, сосны, облако, озеро, башня, и в городском саду играет стиляга Жуков, мимо станции проезжая, а Алик плюс-минус Алена равняется Бог есть любовь улетающего Монахова, хлещущего «Чинзано». Пора, мой друг, пора! Баста и ожог!

– Золотая пора – детство! – взвизгнул я. – Ведь правда же, ведь правда же – золотая? Нет, это я вас, суки и стервозы, спрашиваю: золотая или не золотая?! Золотая или не золотая? – орал я.

Но не было друга среди лиц. А вскоре я уже лежал на больничной койке.

– Я им дал три телеграммы. БЕСПОКОЮСЬ ОТСУТСТВИЕМ ДОГОВОРА БЕСПОКОЮСЬ ОТСУТСТВИЕМ ДОГОВОРА НЕСМОТРЯ ПОСЛАННУЮ МНОЙ ТЕЛЕГРАММУ УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ ВЫПЛАТИТЬ МНЕ ПОЛАГАЮЩИЙСЯ СОГЛАСНО ДОГОВОРУ АВАНС СУММЕ СТО ПЯТЬДЕСЯТ РУБЛЕЙ, – заныл Гриша.

На диком берегу могучей сибирской реки, близ места плотины будущей гигантской ГЭС, сидел полуголый человек в шлеме и длинной холщовой рубахе с дырками. Он тупо глядел в темную девственную воду. Голову его ломило от многовекового похмелья. Человек осторожно провел ладонью по мохнатому лицу. Лицо... Он снял шлем и потрогал затылок. Затылок. Больно... Очень больно...

– Сука какая, – сказал человек и заплакал.

...Очнулся он от звонких голосов молодежи. Ермак Тимофеевич продолжил на всякий случай делать спящий и грозный вид, однако на самом деле внимательно слушал, что о нем говорят.

– Ты видишь, до чего они допиваются, бичары! Вот ты спроси, спроси ты у этого бича – где, бич, твои штаны, и, как ты думаешь, что он тебе ответит?

– Не знаю, – прошептала девушка.

– А ответит он какой-нибудь пошлой мещанской шуткой типа: «Мы с имя поссорились...»

Девушка хихикнула и вдруг забормотала:

– Ты куда, ты куда лезешь? Не надо...

– Ну что ты, глупышка ты, олененок, романтика, – убеждал ее молодой человек. – Ведь я тебя люблю, и ты меня любишь... Палаточный город плывет...

– Мне это без разницы, что там плывет, – сказала девушка, – хоть и романтика, а надо делать все путем, по-хорошему...