Алекс Тарн: И возвращу тебя…

— А помнишь?.. — спрашивал Колька, и его богиня кивала, даже на секунду не наморщив лба. Она, конечно же, помнила все, в точности, как и он сам. В своей небесной ипостаси Гелька была исключительно послушна. Единственно, чего Колька не мог от нее добиться, так это того, чтобы она спустилась вниз, на его скамеечку. Но это, в самом деле, было бы уже чересчур. Видимо, боги не могут попасть на землю просто так, напрямую, отложив в сторону малютку-луну и спрыгнув с неба в подрагивающие колькины руки. Возможно, они приходят через ад, чтобы как-то закалиться, подготовить себя к неприятной земной реальности?

Через ад, не иначе. Например, через ад европейских публичных домов. Если уж существовал какой-то шанс найти живую, не небесную Гелю или хотя бы ее следы, то именно там. Потому что весь этот божественный лепет — не более, чем сказки для маленьких детей и книжных восторженных натур, потому что никакая Гелька была не богиня, а вовсе даже наоборот — обычная волгоградская девчонка, в меру красивая, в меру глупая и без меры мечтательная, обманутая рассчитанными на дурачков обещаниями выгодной работы в мифических дворцах, принадлежащих мифическим французским аристократам, английским джентльменам и швейцарским часовых дел фабрикантам.

Мог ли Колька отговорить ее тогда? Нет, навряд ли. Они проспорили целую ночь, чередуя яростную перебранку со слезами примирения, но Гелька упорно стояла на своем. Попала вожжа под хвост, и теперь она неслась вперед, закусив удила и не глядя по сторонам.

— Ты можешь объяснить мне — зачем? — в сотый раз спрашивал Колька, безнадежно зарываясь обеими руками в свою белобрысую шевелюру. — Зачем? Ну чего тебе не хватает? Скажи, я достану.

— Как же, достанешь… — скептически парировала Геля. — Видел, какие на Светке тряпки? Какие камни? Тебе на такие побрякушки за всю жизнь не заработать. А представляешь, как все эти наряды смотрелись бы на мне?

Светка-то и сбила их всех с панталыку, вернувшись домой после двухлетнего отсутствия, вся в золоте и бриллиантах, с пачками денег за пазухой. Это уже потом выяснилось, что светкины рассказы — фальшивка, сплошное вранье, «подстава» для дураков, что ничего Светка не заработала, а подыхала все это время в стамбульском борделе, не надеясь уже вернуться домой к малому ребенку, что вытащил ее оттуда местный торговец проститутками по имени Рашид, вытащил в обмен на приманный спектакль, который Светка и разыграла перед восхищенными провинциальными дурами. Он же, Рашид, и арендовал своей бывшей рабыне наряды и украшения, не забывая взимать с нее плату натурой и поддерживать нужный уровень актерского вдохновения при помощи простых, но действенных угроз в отношении светкиной трехлетней дочери.

Но все это выяснилось уже потом, когда Колька, обеспокоенный полным отсутствием писем, выследил Светку и выбил из нее признание. Потом, когда уже было поздно, когда Геля уже бесследно исчезла, вместе со своей старшей сестрой Викой и еще шестью девушками, исчезла, войдя в ворота волгоградского аэропорта, как во врата ада, своего и колькиного. Потом… а тогда Колька и сам вел себя, как глупый мальчишка-школьник, обиженный сомнениями чересчур гордой одноклассницы. Если бы тогда он догадался сразу же выследить подлую Светку, навести справки о мерзавце Рашиде… Эх! Так просто, так просто! Почему же вместо этого он тратил время на пустые увещевания и обиды? Эх…

Обида виновата. Обида лишила его разума тогда, четырнадцать лет назад. У него в голове не укладывалось, как можно променять их безупречное счастье на какие-то побрякушки? Конечно, Колька и предположить не мог, что Геля говорит это серьезно, но тем не менее… И потом, если на самом деле она имеет в виду что-то другое, то — что? Не иначе, как надоела ей Колькина навязчивая любовь, и она просто хочет избавиться от него таким хитрым способом. Кто он, в конце концов? Обычный парень, средний во всех отношениях… что он мог предложить ей, чем заинтересовать?

— Если действительно хочешь мне помочь, то достань денег, — сказала ему тогда Гелька. — Рашид требует полторы тысячи долларов — на билеты и оформление документов. Или ты и этого не можешь, со всей своей любовью?

Это было уже чересчур. Колька вскочил и, опрокидывая по дороге стулья, вылетел из квартиры. Поняв, что хватила через край, Геля пыталась удержать его, но куда там… Слепой от боли и обиды, он выбежал из подъезда. Стоял октябрь; Колька бежал по его прохладному утреннику, не разбирая дороги. Гелька открыла окно и кричала ему вслед через весь двор, звала: