Александр Тарнорудер - Продавец красок

— Конечно, не должны, Владимир Ильич, просто…

— Что, просто?

— Я прошу вас уделить мне пару часов и обязуюсь компенсировать вам это — ну хотя бы просто хорошей едой. Мне нужно вам кое-что рассказать.

— Шантаж?

— Ну что вы, Владимир Ильич.

Инна меня сегодня не ждет — у них там какой-то очередной междусобойчик на работе, без мужей, и мне оставлен обед в холодильнике.

— Здесь неподалеку есть сносный ресторан. «Жако» вас устроит?

— «Жако»?! — я не могу поверить своим ушам, ведь там подают морских гадов, не то чтобы считающихся кошерными.

— Теперь все нормальмно, нет когнитивного диссонанса? — парень забрасывает в багажник реквизит: пальто, шляпу, парик с пейсами, накладную бороду.

— Зачем этот маскарад?

— Терпение, Владимир Ильич, вы креветки любите?

Хорошие креветки — моя страсть. За креветки в соусе «рокфор» я не задумываясь могу продать любой секрет шпилечного клапана для редуктора высокого давления.

— Сдаюсь, — говорю. — А вас как зовут?

— Марио.

— Тогда, зовите меня Влади, как все, а не Владимиром Ильичом. — А то, неловко как-то, меня уже давно так никто не зовет. А вы откуда?

— Я все вам объясню… Влади. Наберитесь чуть-чуть терпения.

Едем недолго, минут десять, и в моей голове вертится лишь одна знаменитая фраза: «Никогда не заговаривайте с незнакомцами». Полдневный народ уже схлынул, а до вечера еще далеко, и мы практически одни, если не считать пары посетителей, занятых десертом. По всему видно, что Марио здесь не в первый раз, также как и я. По праву хозяина он выбирает вино и, перед тем как окончательно решить, делает паузу — смотрит на меня и ждет одобрения. «Шардоне Гамла» [19] Популярная марка израильского вина я всегда готов одобрить.

Когда официанты, заполнив стол салатами, отходят, я отпиваю вина и вопросительно смотрю на Марио. Но он не торопится, режет горячий хлеб, берет понемногу салатов, смакует «Шардоне». Он очень хорошо говорит по русски, чисто и без акцента, но у меня создалось впечатление, что его русский — не родной. То же самое и с ивритом — нечто неуловимое, не могу определить, но он явно не родился в Израиле.

— Я представляю «Ложу Профессионалов», — он смотрит на меня пристально. — Вы о ней что-нибудь знаете, Владимир Ильич?

— Влади, — поправляю его. — О «Масонской Ложе» я что-то там слышал, а вот «Ложи Профессионалов» — не припомню. Или это одно и то же?

— Вы ведь Профессионал, Влади? — Марио пропустил мой сарказм мимо ушей.

— Хе, был когда-то.

— А сейчас?

— Сейчас я краску замешиваю и кисти продаю с валиками.

— И как, идет?

— Вроде бы идет…

— А что не так? — Марио с бокалом в руке откинулся на спинку стула и рассматривает меня.

— М-да, — беру свой бокал и пью вино мелкими глотками.

«Уважаемый редактор, может, лучше про реактор…» в смысле — про редуктор, тот самый, шипящий на отказ. Задумывался ли я о том, что дальше? Спрашивал ли я сам себя, хочу ли я до пенсии краски продавать? Откровенно, как на духу — не спрашивал, наверное, просто боялся спросить. Я ведь уже давно плюнул на то, что мои разработки никому ни в России, ни в Израиле не нужны. И, я так подозреваю, ни в какой другой стране тоже. А мой собеседник как бы ненароком спросил. И тут меня посещает простая мысль: либо он шпион, либо представитель какой-нибудь безопасности (не той, которая у нас на входе в магазин), но в любом случае, дело-то скорее всего нечисто. Как он сказал: «Ложа Профессионалов»? Ну что за чушь! Скорее всего, меня-таки достала ФСБ за то, что от подлодок без разрешения на ПМЖ сбежал. Только долго что-то искали, ведь шесть лет уже прошло.

— Марио, — ставлю бокал на стол, — давайте начистоту: что вам от меня надо? И зачем вам было рядиться в черное пальто?

Реакция его, прямо скажу — нулевая:

— Как вы относитесь к паранормальным явлениям, Влади?

— Не знаю, — я растерялся. Такого вопроса я никак не ожидал. — А что вы имеете в виду?

— Экстрасенсорные способности.

Понятия, что мой собеседник от меня хочет, у меня нет никакого, и теперь я ловлю себя на том, что меня это начинает раздражать. Сдерживаю себя, потому что соображаю: неспроста это все. Решаю не играть в игрушки и говорить откровенно — кто его ведает, откуда взялся этот Марио.

— Честно говоря, не знаю, не сталкивался.

— А про других-то что думаете?

— Пишут много, а где правда, и где шарлатанство? Откровенно, я не слишком в это верю. Наверное, что-то есть.

На секунду мне показалось, что Марио улыбнулся впервые за все время.