Михаил Кривич - Из жизни собак и минотавров

Сидя на своем наблюдательном ящике, Тимофей изучал покупателей, многие из которых замечали и его, реагируя при этом по большей части доброжелательно, дружелюбно. Только дважды он столкнулся с направленной лично против него откровенной злобой. Противный старик долго выговаривал продавщице: дескать, торгуете пищевыми продуктами, а у вас тут грязная собака и вообще антисанитария. Нинка – да, тогда это была Нинка – спокойно выслушала недоброго покупателя, оглянулась на Тимофея, как бы убеждаясь, что он вовсе не грязен, вновь повернулась к старику лицом, надежно уложила свою немалую грудь на прилавок и коротко послала зануду в известном даже собаке направлении. Тот ошеломленно попятился и заковылял прочь, так ничего и не купив. Другой окрысившийся на Тимофея покупатель был прилично одетым мужчиной средних лет. Он взял блок сигарет «Davidoff», расплатился и собирался уже сесть в машину, как заметил приветливо улыбавшегося ему пса. Мужика перекосило, и он по-змеиному прошипел:

– Людям жрать нечего, а тут зоопарк развели. Всех бы на живодерню.

На сей раз никогда не лазавшая за словом в карман Нинка – да, это опять была Нинка – не нашла что ответить, а только резко захлопнула окошко. А Тимофей вспомнил о том, что директриса овощного тоже орала что-то насчет зоопарка. И еще сделал для себя вывод об общем лексиконе носителей зла. Но он не мог даже предположить, что это неприятное происшествие станет прелюдией к беде, которая скоро обрушилась на него и его подружек.

Беду принесли трое парней в тренировочных костюмах. Они бесцеремонно вошли в будку через заднюю дверь, и Тимофей сразу почуял в них все тех же носителей зла. Он обнажил клыки и глухо зарычал. И тут же, получив болезненный пинок под ребра, отлетел в угол. Тимофей готов был вцепиться в треники обидчика, но Нинка взглядом дала ему понять, что делать этого не следует, сама разберется. Она долго о чем-то спорила с парнями, потом они ушли, хлопнув дверью, а Нинка тут же побежала кому-то звонить.

На следующее утро в будку набилось столько народу, что Тимофей счел за благо выбраться на улицу и наблюдать за происходящим, сидя у двери. Внутри халабуды шел горячий спор, то и дело переходящий в перебранку. С одной стороны в нем принимали участие вчерашние парни плюс еще двое, все в трениках, с другой – Муса и пришедший с ним немолодой усатый человек в костюме с галстуком. Нинка и Верка, они обе вышли на работу, молча слушали спорящих мужчин.

Стороны покинули будку, кроя друг друга таким отборнейшим матом, какого Тимофей не слышал даже в овощном в сумасшедшие минуты продаж «бормоты», из чего он сделал верный вывод: парни в трениках и Муса с усатым так к консенсусу и не пришли.

Весь день Нинка и Верка, заперев дверь, выставив в закрытом окошке рукописное объявление «Закрыто Closed», пересчитывали и переписывали товар. Закончили за полночь. Перекусив и накормив Тимофея, улеглись на коробках и тут же уснули. Тимофей тоже задремал, а когда сквозь сон почувствовал резкий противный запах, было уже поздно. Будка вспыхнула, как пучок соломы, и за несколько минут выгорела до металлического каркаса.

Звонким лаем Тимофей успел разбудить девах, а те, слава Богу, успели отпереть дверь и вывалились наружу. Они катались по асфальту, сбивая с одежды пламя. Надышавшийся дыма Тимофей захлебывался кашлем.

Пожарные и «скорая» приехали одновременно. Мужики в касках, оглядев, что осталось от халабуды, перекурили и уехали. Мужики в белых халатах увезли Нинку и Верку.

Если не считать нескольких бездомных зевак, Тимофей остался на пепелище один.

Наверное, кто-то упрекнет Тимофея в том, что он, имея перед собой великую цель, поставленную непостижимо высокими инстанциями, не удосужился обзавестись четко продуманным планом. Глупости. Ну поставьте себя на минуточку на его место. Вот вам, человеку, надо привлечь к себе внимание человечества. Придумайте-ка для этого сколько-нибудь реальный план, причем желательно не геростратовского толка. То-то же! А ведь задача Тимофея была неизмеримо сложнее. Неудивительно, что к ее решению он двигался чисто интуитивно, если не сказать на ощупь.

Как бы то ни было, через неделю после пожара Тимофей, побродив по городу, осел на стройке большого жилого дома в спальном районе, где давно уже кормилась большая стая собак всех мастей и размеров.

В уличных стаях Тимофей прежде не жил, но еще из рассказов своей матушки Ромашки хорошо усвоил царящие в них нравы и обычаи. Поэтому, прежде чем зайти на стройку, он не спеша обошел ее несколько раз вокруг и внимательно прочитал свежую подшивку меток. Судя по всему, это была мирная собачья коммуна, ни в коей мере не страдающая враждебностью к чужакам и ксенофобией каких-то иных оттенков. И Тимофей, пропустив вперед цементовоз, через распахнутые ворота спокойно вошел на территорию.