Д. Артемьев - Мафия нищих

– Говори, говори, – поспешили сказать супруги.

– На улице Робеспьерской, в доме 17, располагается дамский клуб с мужским стриптизом. Подежурь возле него один или два вечера, тебя выберут как содержанку, точнее, содержанта, нет, другое слово, альфонса.

– Еще чего не хватает, – возмутилась Зося.

– Да, это что-то не то, – поддержал ее муж, – оскорбительно это, и вообще.

– Месячное содержание обычно составляет около десяти тысяч, или на рубли – четверть миллиона. Женщины знают цену хорошему мужику. И подарки, конечно. И мужчине, и его супруге.

Коля посмотрел на Зосю. Та посмотрела на мужа и отвернулась.

Пришлось Коле принимать решение без помощи супруги.

Татьяна в свои двадцать девять лет так и продолжала жить с матерью. Не бросишь же мать с ее астмой. По этой же причине не получалось и замужество. Однажды она попробовала, но женой пробыла всего несколько месяцев, да и те месяцы едва ли можно назвать полными, поскольку большую часть времени пришлось проводить с матерью. Она срывалась с работы и сидела у ее постели всю ночь или уезжала к матери вечером и возвращалась на следующий день после работы. Вначале муж шутил, называл ее телефонной женой, потом брак как-то сам собой распался.

Денег в доме тоже никогда не было. Одни лекарства требовали безумных затрат. Однако в последние пару лет Таня умудрилась сколотить немного бабок и взяла в аренду рюмочную – четыре столика, за которыми посетители выпивали стоя. Еще была выложенная плиткой полочка вдоль стены, на которую можно было поставить пластиковый стакан с водкой и бумажную тарелочку с бутербродом и крабовой палочкой. Были у Татьяны и двое помощников. Афанасьевна мыла пол, а ее муж Степаныч таскал ящики и делал всю тяжелую работу, в том числе выволакивал на улицу лежащих клиентов.

Не всегда Таня жила только с матерью. Лет до десяти была у нее нормальная семья. И тут отец, инженер какого-то института, познакомился с американкой. Та стажировалась в том же отделе, где он работал. Вскоре он ушел из семьи, а через год отбыл по месту жительства новой жены. Много лет подряд Таня получала из Америки рождественские подарки, которыми хвалилась в школе. А потом дура-мать написала отцу что-то вроде того, что нет у тебя дочери, а очередную посылку отправила обратно за свои деньги. И подарки перестали приходить. Но Таня всегда верила, что отец обязательно объявится. Она и сама хотела послать ему письмо, но мать выбросила все конверты и оборвала таким образом возможную связь с ним.

Однако мысли об отце Таню не оставляли. Ее мечты о его появлении принимали разную форму. Теперь, когда она держала рюмочную, она так представляла себе появление отца.

Входит высокий, породистый мужчина, похожий на американского киноактера. Почему-то он представлялся ей в модной нынче каскетке. Входит в рюмочную, пристально смотрит на нее. Вся пьянь в помещении немедленно затихает. Смотрят на него во все глаза. А он произносит бархатным голосом:

– Ну что, доченька, закрывай свою ресторацию. Поедем со мной. Я тебя жду в машине.

И, не медля, выходит.

А может быть, это произойдет немного по-иному. Входит отец, кривит свои красивые губы, глядя на посетителей, и проходит прямо за стойку. Она рыдает, уткнувшись в его пальто, а он гладит ее по голове и говорит:

– Ну что, Танька-Танюха, пойдем отсюда. Больше я не позволю тебе разливать эту гадость.

– А как же рюмочная? – сквозь слезы шепчет Таня.

– Выкинь из головы, – уверенно отвечает отец.

Клиенты в ее рюмочной были из среднего класса и ниже. До самого дна. Однако иногда заходили и зажиточные люди; как правило, вдвоем, втроем. Брезгливо рассматривали витрину, уставленную бутылками пива и дешевой водки, читали ценник закуски, громко смеялись: «Закусим, значит, крабовой палочкой или бутербродом с селедкой, а?» А после снисходительно спрашивали: «А хорошая водка есть?» На что Таня отвечала ровным голосом: «Есть разная, “Финляндия” есть, “Абсолют”». «“Абсолют”? – удивлялись клиенты. – Ну, налей нам по соточке “Абсолюта”, только из новой бутылки». «Пожалуйста», – равнодушно отвечала Таня. Она приносила бутылку «Абсолюта», с заметным усилием скручивала ей пробку и разливала водку в пластиковые стаканы. Водка, конечно, была самая дешевая, местного разлива. Степаныч умел ловко восстанавливать самые сложные пробки на любых бутылках. Клиенты с удовольствием выпивали «Абсолют» и уходили, балагуря. Татьяна была уверена, что никто из этих пижонов не сможет разобрать, какую пьет водку. Поэтому спокойно называла цену и брала за сто грамм не четырнадцать рублей, а восемьдесят два.