Д. Артемьев - Мафия нищих

«Сволочь все-таки муж Коля. Просила его сделать нормальную скамейку, а то от этой на заднице остаются красные полосы. – Мысли Зоси вновь вернулись к окружающей ее природе. – Хорошо-то как! И дышится привольно, так, кажется, пишут в романах. Жаль, давно я ничего не читала. Вот Валька принес самый знаменитый роман про мальчика-волшебника. Он так и сказал – „самый знаменитый“. Мы с Колькой принялись читать – муть, хуже „Войны и мира“. Эх и нудятина! Но Вальке я сказала его словами: „Вот это фишка“. Коля на меня взглянул, но сообразил и тоже сказал что-то одобрительное. Мальчишка был просто счастлив».

Зося опять привстала и сменила положение своей задницы.

«Вот сволочуга! Хотя все мужики такие. Как им сперма в башку ударит, так все, что угодно, наобещают. А скамейку нормальную сделать, так нет. Ему что, у него зада совсем нет. Он и на жердочке может сидеть. Черт с ним. Надо будет старый табурет из дома притащить. Все лучше, чем эта узкая дощечка. Но вообще табурет – не выход из положения. С него зад тоже свисает, со всех сторон. Может, Вальку попросить?»

Валька был ее пасынок, сын Кольки от первого брака. Мальчишка хороший, умный, учился на одни пятерки. Зося им гордилась, как собственным сыном, и от грязной работы оберегала.

«Нет, – продолжала размышлять Зося, – Вальку трогать не стоит. Ему и так нелегко. Все-таки девятый класс, да секции, да курсы разные. Устает он, а тут я со своим натруженным задом. А вообще талантливый мальчишка. Как он голос директора имитировал, прямо смех. Весь класс катался от хохота. Пришлось нам с Колькой выслушивать упреки».

Зося снова вернулась к созерцанию сада. Где-то далеко шумела магистраль, в саду было тихо и спокойно. Дел оставалось немного. Вскопать одну маленькую грядку под редиску. И можно идти домой. Это большая удача, что сад расположен в городе и квартира неподалеку. Только опасно, что обещают снести все сады и садовые домики. Обещают компенсацию. А что купишь на эту компенсацию? Обманут, это точно.

«Обман, кругом обман, – вздохнула Зося. – Этот гад, сволочь тоже обманывает. Обещал устроить скамейку, обещал, а ничего не сделал. Мучайся теперь».

Зося подумала, не сделать ли ей самой скамейку. Доски есть – вон у домика валяются. Взять и прибить поверх этой узкой рейки, от которой зад стонет невыносимо. Она поднялась, потерла занемевшую задницу и направилась к куче досок. Подняла одну, повертела, доска оказалась хлипкой. Вытащила другую – длинная, узкая и грязная к тому же. Она заметила подходящую доску, раскидала верхние, точно, доска широкая, сухая. Зося подняла доску и обомлела. Из-под доски на нее глядели чуть прикрытые голубые глаза маленькой девочки. Девочка была совсем крошечная, в нарядном платьице с оборочками. Доска открыла ребенка и освободила одну ручку. Ручка чуть приподнялась. Зося хотела крикнуть, но дыхание перехватило. Рой мыслей промчался в голове.

«Это что же, сволочуга мой, Колька, ребенка убил и в доски спрятал? Нет, это кто-то другой сделал. Не мог Колька. Он же от вида капли крови в обморок падает. Соседи, наверно, сволочи, подлянку нам подложили. Твари бессердечные. Что же делать? Даже дотронуться до нее боязно. Надо милицию вызывать».

Зося отскочила от кучи досок, бросилась к скамейке, села. Ее била крупная дрожь. «Милицию вызывать, милицию или кричать соседям. И чего? Милиция сразу Кольку схватит. Кого же еще? Кто владельцы участка? Я да Колька. А то еще Валентина потянут. Испортят мальчишке всю жизнь». Постепенно Зося стала приходить в себя.

«А что, – думала она, – народу никого. Взять и переложить это на соседний участок, сволочам этим. Только перчатки нужно».

Зося вернулась к доскам. Она постояла, посмотрела, быстрым движением дотронулась до поднятой ручки ребенка и тут же отдернула руку. Потом дотронулась еще раз. Что-то ее обеспокоило, зашевелились какие-то сомнения. Зося протянула обе руки и вынула ребенка. Девочка распахнула глаза и произнесла «мама».

Кукла была тяжелая, приятно лежала на руках. Когда Зося ее поднимала, глаза широко распахивались и кукла повторяла «мама». Звук шел из тельца куклы, потому что губы оставались неподвижными, нарисованными. Зося молчала и с восторгом глядела на куклу.

– Какой дурак догадался положить эту прелесть в кучу досок? – задала Зося сама себе вопрос.

– Какой дурак догадался положить эту прелесть в кучу досок? – с ее же интонацией произнесла кукла.

– Ой, Боже мой! – Зося чуть не выронила куклу.