Хосе Сомоза: Дама номер 13

Он вспоминал Купидона, когда зазвонил телефон. Вскочил. Температура явно поднялась. Дождь за окном прекратился, и звезды исчезли.

Телефон все звонил.

Каким-то образом он догадался, что этот звонок вот-вот перевернет его жизнь.

Дрожащей рукой он снял трубку.

– Это был сотрудник испанского посольства в Париже. Ее родители дали ему мой номер и попросили меня известить. Он сказал, что все произошло очень быстро. – Подняв глаза, Рульфо взглянул на доктора. – Она поскользнулась в ванне в гостиничном номере, ударилась головой и потеряла сознание… В ванне была вода, и она захлебнулась. Романтичная смерть, не так ли?

– Все смерти вульгарны, – ответил Бальестерос без тени иронии. – Продолжение жизни – вот что романтично. Но вы обратили внимание на детали? Ванна, аквариум…

– Да. Я только что вспомнил, что прошлой ночью мне снилось, будто я слышал какой-то шум в ванной, как раз перед тем, как передо мной появилась мертвая женщина.

– Теперь вы понимаете, что я хотел сказать, говоря об «отходах» мышления? И ванна, и аквариум – это одно и то же: нечто, наполненное водой. Сейчас середина октября, в следующем месяце будет два года со дня ее смерти, и ваш мозг уже начал отмечать эту дату – за ваш счет. Только не позволяйте ему загнать себя в угол. Вы не виновны в том, что случилось, хотя я готов допустить, что вы не поверите мне. Вот это и есть тот первый демон, которого мы должны изгнать. Мы не виноваты. – Он развел в стороны большие руки, охватывая невидимое глазу пространство. – Они уже ушли, Саломон, и это все, что нам известно. Наш долг – сказать им «прощай» и пойти дальше.

Через какое-то мгновение, наполненное тишиной, Рульфо в первый раз почувствовал на щеках скользившие капли. Он вытер слезы рукавом и поднялся:

– Хорошо. Больше я вас не побеспокою.

– Не забудьте свою книгу, – напомнил Бальестерос. – И приходите, когда возникнет желание. Никакого беспокойства.

Они пожали друг другу руки, и Рульфо вышел из кабинета, не сказав больше ни слова.

Не успев добраться до своей квартиры на улице Ломонтано, Рульфо обнаружил, что голова его яснее, чем когда бы то ни было. Быть может, все, что ему требовалось, – это поговорить по душам, как это вышло с Бальестеросом. Со времени смерти Беатрис его одиночество нарастало крещендо: он оставил преподавательскую работу, продал квартиру в Аргуэльесе и разорвал контакты с самыми старыми и верными друзьями. Только Сесар и Сусана звонили ему время от времени, но после всего, что между ними произошло, реанимировать эту дружбу казалось немыслимым.

«Они ушли. Наш долг – сказать им „прощай“ и пойти дальше».

Склонность к импульсивным решениям была частью его натуры. В ту минуту он пообещал себе найти постоянную работу. До тех пор некая неодолимая апатия мешала ему взяться за решение проблемы трудоустройства с необходимой энергией. Однако он был уверен, что если возьмется за дело, то сможет найти достойное его способностей место. Полученная по наследству после смерти отца небольшая сумма стремительно таяла, да и от денег, вырученных за проданную квартиру, уже ничего не оставалось. С другой стороны, сама мысль о том, чтобы одолжить денег у сестер, казалась отвратительной. Пора было шевелиться, но до этого самого дня он не находил в себе сил. А теперь почувствовал внутри импульс к обновлению.

«Они ушли, и это все, что нам известно».

Остаток дня Рульфо провел за компьютером, обновляя свое резюме, потом распечатал несколько экземпляров. Хотел сделать еще пару телефонных звонков, но взглянул на часы и решил отложить до завтра. Он принял душ, разогрел оставшуюся с завтрака тортилью [3] Тортилья – испанский омлет с картошкой. , к которой едва притронулся утром, и с аппетитом поел. Потом улегся в постель и включил телевизор. На этот раз решил не принимать снотворное: уснет под телевизор, а если кошмар вернется, что ж, он выдержит.

Поскольку он уже хорошо понимал причины своего состояния, сны его не слишком беспокоили.

Поиграл с пультом, пока не наткнулся на фильм. Вначале картина его заинтересовала, но потом он заскучал и выключил звук. Заснул как раз в то время, когда герой фильма пробирался сквозь заросли можжевельника, пронизываемые лунным светом. Сколько было на часах, когда Рульфо проснулся, он не знал, но еще не рассвело. Фильм давно кончился, однако телевизор продолжал показывать беззвучные картинки – что-то похожее на ток-шоу: собеседники сидели за круглым столом. Он сообразил, что сон не повторился, и счел это явным признаком возвращения к нормальной жизни. Стал поворачиваться, чтобы посмотреть на часы, и в это мгновенье взгляд его остановился на экране телевизора.