Питер Устинов - Старик и мистер Смит

Смит медленно шагнул к Бромвелю. Тот попятился.

— Даю тебе последний шанс!

— Перестань интересничать! — вскричал Старик, распрямляясь во весь рост. В первый миг могло показаться, что его слова на мистера Смита подействовали. Правонарушитель заколебался и переспросил:

— Интересничать?

— Я и так знаю, на что ты способен. Кстати говоря, не только ты. Производить впечатление на людей — подвиг небольшой. Хоть бы об обоях подумал. Тебе-то пуля не повредит, а им?

— В такой момент он думает об обоях! — драматически воскликнул мистер Смит, давая понять, что его гнев все так же неукротим. — От лица обоев, лишенных дара речи, позволь поблагодарить тебя за сострадание.

И вновь обернулся к Бромвелю, всячески изображая, что сейчас отберет у несчастного оружие.

— Я чувствую, что с ним можно договориться! — поспешно заметил президент. — Мне это подсказывает интуиция.

Бромвель выстрелил. Дважды.

Мистер Смит кинул на него изумленный взгляд, схватился за грудь и посмотрел на сочащуюся меж пальцев кровь. Потом, не меняя выражения лица, немного покачался туда-сюда и рухнул. Старик раздраженно махнул рукой и снова сел.

— Зачем вы так, Бромвель? — спросил президент.

— С психом договариваться бесполезно.

Президент знал, с чего начинать в экстремальных ситуациях:

— Гловер, чтоб никакой утечки в прессу. Ни слова, ясно? Ребята, могу я на вас рассчитывать?

Нестройный хор клятвенных заверений был ему ответом.

— Я объясню, почему этот маленький инцидент лучше замять, мальчики. Если журналисты пронюхают про стрельбу в Белом доме, наша служба безопасности предстанет в невыгодном свете. У ФБР будут неприятности, зато ваши коллеги из ЦРУ здорово обрадуются.

Мальчики издали сдержанный смешок, оценив объективность хозяина.

— Все, операция «Джесси Джеймс» закончена. Пистолеты исчезли в кобурах.

— Надеюсь, вы понимаете, чем вызвана эта маленькая предосторожность, — обратился президент к Старику, — и не станете распространяться о случившемся. Старик неторопливо развернулся к нему.

— А кто мне поверит? Я явился сюда, объяснил, кто я, но вы не вняли. Разве кто-нибудь в здравом уме поверит, что я вообще был в Белом доме? Или я похож на того, кого президент приглашает в гости?

— Не похож, — признал президент и, спохватившись, придал лицу выражение сдержанной скорби — оно предназначалось для соболезнований вдовам. — Мне очень жаль, что так получилось с вашим приятелем. Но ребята из службы безопасности не виноваты.

Старик покосился на бездыханное тело.

— О нем можете не беспокоиться. Он любит подурачиться.

— По-моему, подурачиться подобным образом можно не более одного раза.

— О, не скажите. — Старик как-то внезапно приугас, словно ощутив на плечах тяжкий груз веков. — Ему не понравилось, когда вы обозвали нас клоунами. Я-то отношусь к этому спокойно, хотя и меня вы тоже обидели, несколько ранее…

— Обидел? Уверяю вас, это произошло совершенно непреднамеренно.

— Вы сказали, что Бог — это не смешно.

— А что, разве не так?

— Да как вы можете! Вы видите мое Творение и утверждаете, что мне неведомо смешное? Даже мистер О'Бирал, и тот понимал! А рыба с обоими глазами на одном боку? А коалы, кенгуру валлаби и мартышки? А гиппопотамы в любовном пылу и омары в сезон спаривания? Омаров вы видели? Они похожи на два сломанных стула, когда тычутся друг другу ножками в эрогенные зоны. И представьте, как забавно смотрится человеческая любовь глазами омара! По-вашему, все это не смешно?

— Я имел в виду, что Бог нам смешным не кажется.

— Какое оскорбление! И неправда! Зачем же изобрел я уникальное явление — смех? Он дарован только человеку, и больше никому. Я же хотел, чтобы вы могли оценить мои шутки. Смех — лучшее лечение, бальзам, прививка от напыщенности и помпы. Самое удачное мое изобретение, самое тонкое и сложное открытие! Удачнее только любовь!

Мистер Смит потихоньку сел, стараясь не привлекать к себе внимания. Когда телохранители спохватились и снова вытащили пистолеты, он невозмутимо сказал:

— Вы уже попробовали — не получилось. Зачем же пытаться еще раз?

— Ты чего, даже не ранен? — ахнул Бромвель.

— Удивился? А меня удивляет ваше тщеславие. Как легко вы поверили, что я мертв!

— Ну я-то не поверил, — заметил Старик.

— Я тебя в виду не имел.

— Хм, а где ты научился так живописно умирать?

— Как где? Телевизора насмотрелся. Хороши же вы, нечего сказать. Я тут лежу, истекаю кровью, а они думают только о том, как «замять этот маленький инцидент». В интересах имиджа службы безопасности! Ну и видок у вас был! При этом вы совершенно упустили из виду одно обстоятельство, на которое непременно обратили бы внимание слуги. Такая неосмотрительность!