Филип Рот - Прощай, Коламбус

— Кто такая Линда? — спросил я.

— Мы жили с ней в одной комнате в прошлом году. — Бренда подала мне второй конверт. — А это я получила сегодня в обед. Авиапочтой.

Это было письмо от миссис Патимкин. Я начал было читать, но потом на секунду отложил листок в сторону.

— Ты получила его после ?

— Да, — ответила Бренда. — Когда я прочитала утром папино письмо, то не могла понять, что произошло. Ты читай, читай.

Дорогая Бренда,

Даже не знаю, с чего начать. Я проплакала все утро. У меня были такие красные глаза, что пришлось пропустить собрание активисток. Я никогда не думала, что такое случится с моей дочерью. Думаю, ты догадываешься, о чем речь, поэтому я не буду унижать ни тебя, ни себя, называя вещи своими именами. Скажу лишь, что сегодня утром, когда я чистила шкафы и складывала отдельно летние вещи, то обнаружила в нижнем ящике твоего комода, под теми свитерами, которые ты, возможно, помнишь, я обнаружила там кое-что. Я рыдаю с той самой минуты, когда увидела это, и не могу остановиться. Недавно звонил твой папа и услышав, как я расстроена, сказал, что немедленно выезжает. Наверное, будет с минуты на минуту.

Я не знаю, чем мы провинились перед тобой, чем заслужили подобное твое отношение. Мы любили тебя, уважали, создавали тебе все условия. Я всегда гордилась, что у меня такая самостоятельная маленькая девочка. Когда тебе было тринадцать лет, ты так ухаживала за Джулией, что любо-дорого было на вас смотреть. А потом ты оторвалась от семьи, хотя мы устраивали тебя в лучшие школы и покупали все, что можно купить за деньги. Почему ты так с нами поступила — я понять не могу. Этот вопрос я унесу с собою в могилу.

У меня нет слов, чтобы охарактеризовать твоего приятеля. За него должны нести ответственность его родители — хотя мне страшно подумать о том, в какой обстановке он рос, если оказался способен на такое. Вот как он отплатил нам за наше гостеприимство, за то, что мы были так добры к нему, постороннему для нас человеку. Никогда в жизни я не пойму, как вы могли вести себя подобным образом в нашем собственном доме. Наверное, все очень изменилось со времен моей молодости, раз молодежь позволяет себе такое. Я не перестаю спрашивать себя: «Неужели она ни разу не подумала о нас, когда вытворяла такие вещи?» Ладно, меня мы в расчет брать не будем — но как ты могла столь неблагодарно поступить по отношению к отцу? Не дай Бог, Джулия узнает обо всем этом…

Бог знает, чем ты занималась все эти годы, когда мы так верили в тебя.

Ты разбила наши родительские сердца — так и знай. Вот какова твоя благодарность…

МАМА

Миссис Патимкин подписалась всего один раз, да и то микроскопическими буквами — словно шепотом.

— Бренда, — сказал я.

— Что?

— Ты собираешься плакать?

— Нет. Я уже плакала.

— Не начинай снова.

— Я стараюсь, Господи…

— Хорошо… Бренда, могу я задать тебе один вопрос?

— Какой?

— Почему ты оставила его дома?

— Потому что я не собиралась пользоваться колпачком в Бостоне.

— А если бы я к тебе приехал? То есть, я хочу сказать: вот я к тебе приехал… И что мы будем делать без колпачка?

— Я думала, что сама приеду к тебе.

— Неужели ты не могла взять его с собой? Как зубную щетку?

— Ты шутишь?!

— Нет. Я всего лишь спрашиваю, почему ты оставила колпачок дома.

— Я же тебе сказала! Я думала, что сама приеду на праздники.

— Но, Бренда, это нелогично. Допустим, ты приехала бы домой на праздники. Но потом ведь ты вернулась бы обратно?! Ты взяла бы колпачок с собой?

— Я не знаю…

— Ты только не сердись, — попросил я.

— Это ты сердишься.

— Я не сержусь — я просто расстроен.

— Значит, и я расстроена.

Я промолчал. Потом подошел к окну. За стеклом в темном небе сверкали месяц и звезды. Вдалеке виднелись огни университетского городка, которые начинали мерцать всякий раз, когда ветер налетал на деревья, росшие под окном.

— Бренда…

— Что?

— Ты ведь знаешь, как к тебе относится мать. Ну разве можно было так рисковать? Глупо с твоей стороны оставлять колпачок дома.

— Какое отношение ко всему этому имеет ее неприязнь ко мне?!

— Ты не должна была доверять своей матери.

— Почему?

— Разве ты не видишь — почему?

— Нейл, она просто убиралась в шкафах.

— А ты не знала о том, что она будет убирать в шкафах?

— Мама раньше этого не делала. А может, и делала. Нейл, я не могла все предвидеть. Мы спали с тобой каждую ночь, и никто ничего не замечал.