Юрий Рогоза - Музыка для богатых

– Да и вообще, откуда эта тема гнилая? – услышал свой голос Никита. – Умру, убьют…

– Правильно. Никто никого не убьет… – флегматично подытожил Циммершлюз.

– Чего вы всполошились-то? – скривил губы Витек. – Я же спокойно, без соплей… Просто чувствую, да и умом понимаю, что завалят. Вот и радуюсь, что получилось напоследок так с вами всеми посидеть… Спокойно, красиво… Сказать, что я вас очень люблю. Всех, даже Циммершлюза…

– Мерси, – с легкой издевкой отозвался Марик.

– Нет, серьезно. Я даже твою жидовскую правоту чувствовать начал, если хочешь знать. Ну, насчет дома, любви и того, как нужно жить… Не полностью, конечно, так, в общих чертах, но начал. Жаль только, что поздно…

– Понимать истину никогда не поздно, мой юный друг, – загадочно улыбнулся в темноте Циммершлюз. Он сегодня был явно настроен философски.

Потом все надолго замолчали, празднуя одну из тех редких минут, когда понимаешь, что мгновение и вечность – одно и то же, но сам знаешь, что уже завтра это будет казаться глупостью и неправдой.

«Никогда больше не буду пить эту штуку, – твердо решил Никита. – Настоящая жизнь – лучше…»

…И вот он упруго шагал по утренней весенней улице, рассекая плечами эту самую настоящую жизнь, и с каждым шагом она нравилась ему все больше и больше.

Перед выходом из дома он посчитал свои уже привыкшие жить на подоконнике деньги. Впервые за все время. Теперь он знал, сколько их у него – пятьсот сорок тысяч долларов. Вернее, пятьсот тридцать и – надорванный початый брикет, из которого он уже что-то брал. С одной стороны, сумма была огромной, да, но с другой – Никита уже начинал понимать правоту Марика: за эти деньги нельзя было купить даже квартиру, в которой он жил, не говоря уже о свободе и багоденствии до конца жизни.

«Нужно сказать Циммершлюзу, чтобы подсуетился с выступлениями», – подумал Никита, распихивая по карманам четыре брикета и после короткого колебания добавляя к ним пятый…

Никита был рад, что решил пройтись. И не только из-за дивной погоды. На ходу думалось хорошо и уверенно. Он уже забыл это ощущение. А может, никогда его и не знал.

Вчерашняя новость Харалдая так расстроила его, что он упорно старался о ней забыть. Но забыть не получалось, поэтому по душе перекатывался колючий камешек скорой разлуки. Да и представить себе мир без великого мага в мешковатом спортивном костюме и шлепанцах он попросту не мог.

Обреченный фатализм всегда бодрого Вити Иконникова и вовсе угнетал. Такие черные смуры были вообще не в его духе. Да и Шон, стройная и похорошевшая, была рядом с ним. И без матюков и плевков выглядела вполне милой привлекательной девушкой. В чем же дело? Хотя, что это я, – одернул себя Никита, – ведь в мире бизнеса люди постоянно убивают друг друга…

И разозлился на себя за эту мысль.

Казалось, что привычный мир, ставший родным и привычным, начал рушиться именно в тот миг, когда он, Никита, стал самим собой. И от этой мысли становилось немного не по себе. Неужели только хлипкие неудачники имеют право на тепло и привязанность?

«Ерунда, – твердо возразил он сам себе. – Просто жизнь не стоит на месте, в этом все дело…» И начал думать о другом.

Во-первых, о странной реакции бизнесмена Коржова на фотографию его матери… О чем бы и с кем ни договаривался Циммершлюз, он, Никита, никому ничего не обещал. И обязательно выяснит, что все это значит. Коржов знал его маму?! Бред. Идиотизм. Да и вообще… Случившееся в лесу вспоминалось пульсирующей багровой галлюцинацией, и Никита сам не мог с уверенностью сказать, что в те минуты произошло на самом деле, а что дорисовал его задыхающийся от боли мозг…

Мимо с пронзительным ревом промчались двое мотоциклистов, и сердце Никиты сжалось. Но не так, как сжималось все эти годы, испуганно и виновато, а по-мальчишески восторженно.

«Обязательно куплю себе аппарат. Обязательно», – вдруг подумал он, провожая глазами стремительно исчезающие силуэты…

О Полине Никита не вспоминал. Вернее – о ней не нужно было вспоминать, потому что она не забывалась ни на миг. Словно жила в нем и, как солнечный лучик, просвечивала сквозь все его мысли и рассуждения. Чувство было непривычным и сладостным…

Автосалон он увидел сразу – узнал по огромной яркой вывеске с крохотными крылышками-пародией.

«Машина пидорская по определению», – сказал ему когда-то Марик. Никита усмехнулся, вспомнив свои тогдашние рефлексии, и хотел уверенно толкнуть стеклянную дверь, но та вдруг сама сдвинулась в сторону – быстро и бесшумно.