Юрий Рогоза - Музыка для богатых

– Ой, я только за! – искренне признался Никита. – А то дни какие-то мутные наступили…

– Редкое единодушие! – подытожил сияющий Циммершлюз. – Раз так, то, как говорится, – шаббат шолом!

Еще поднимаясь по лестнице, Никита услышал оживленный спор. Спорили конечно же Витек с Циммершлюзом. Харалдай ворковал над кастрюлей душистого зелья, а Шон задумчиво курила на табурете в углу, и казалось, ей вообще все равно, о чем говорят за столом. Скорее всего, так оно и было.

– Не надо, Циммер, не начинай, я как раз не зоологический антисемит, не дождешься!.. – говорил Витек.

«Как им только не надоело!» – подумал Никита, входя на кухню и садясь за стол. Но подумал без всякого раздражения – он уже успел соскучиться по этим смешным спорам, без которых вечера казались неуютными.

– Я лично против людей еврейской крови ничего не имею… – продолжал Витек.

– Как это высоко и цивилизованно, Виктор Петрович! Растете на глазах! – насмешливо произнес Марик и очень аристократично поддел вилкой аппетитный кусок.

Даже в состоянии граничащей с безумием депрессии Шон оставалась собой – на ужин она приготовила нежнейшую, очень тонко нарезанную печень с золотистым луком и поставила на стол бутылку «Божоле Виляж» и несколько чайных свечей в плошках. Никита сразу почувствовал, что очень голоден, придвинул тарелку, налил вина.

– Не перебивай, слышишь!.. – Витя Иконников был настроен решительно. – К Иосифу Кобзону, например, у меня – никаких претензий. Потому что душой он – русский человек! Советский даже… Песни хорошие поет, и вообще – занимает активную гражданскую позицию. А вот ты… – Глаза Витька превратились в недобрые бдительные шторки. – Ты – нет… Ты, Циммершлюз, хитро и планомерно внедряешь в сознание людей самый что ни на есть лютый космополитизм…

– Внедряю, – гордо подтвердил Марик, сделав аккуратный глоток и коснувшись губ салфеткой. – Только не понимаю, почему он лютый?..

– Не понимает он! – Витек посмотрел на Шон и Никиту, словно ища поддержки и понимания. – А я тебе объясню! Помнишь свои разговорчики о динамовцах-спартаковцах?.. Помнишь, уверен, ты же у нас не импровизируешь – линию гнешь! Так вот, не дураки, понимаем, что речь вовсе не о футболе идет, так ведь? Ты, жидовская душа, имеешь в виду, что люди вообще не делятся… ну там, на русских и американцев, к примеру, так?

– Почему? – Циммершлюз отодвинул тарелку и гордо откинулся на спинку стула. – Формально – очень даже делятся. К сожалению.

– Ага! К сожалению! – Витек победно вскинул палец. – Все слышали?..

– И не надоело вам? Одни и те же базары каждый раз… – вяло проговорила Шон и повернулась к шаману: – Харалдай, хватит возиться, иди поешь, печень остынет…

– Та вже иду… – Тот по-хозяйски обернул дымящуюся кастрюлю полотенцем и перенес ее на стол. – От, прошу, як то кажуть…

Шон поднялась за пиалами, а сам шаман жадно набросился на печень, по-плебейски, но очень аккуратно разрезая куски ребром вилки.

– Так я объясню, почему – к сожалению… – Марик придвинул к себе дымящуюся пиалу и закурил.

– Конечно, объяснишь! Куда ты денешься!.. – оскалился Витек.

– Сейчас, прямо в эту секунду, примерно тысяча людей в России бьет другую условную тысячу обломками арматуры по голове. И тем, кого бьют, заметь, совершенно не радостно, что им вываливают мозги их дорогие соотечественники… А в какой-нибудь условной Америке тысяча семей испекли пирог с яблоками и корицей и идут по дорожке к ближайшему домику – угостить соседей… Могу поспорить, что даже тебе, мой энергичный друг Витя, больше хочется кусочек пирога, чем арматурой по родничку…

– Плевал я на их пироги!.. – взвился Иконников. – И потом, ты что, думаешь, у них там в эту самую секунду разная мексота никому по темным углам кишки не выпускает?

– Выпускает, в лучшем виде, – почти радостно отозвался Циммершлюз, делая глоток бурхун-тэге. – И не только мексота. Именно поэтому я утверждаю: мир делится не на американцев и русских, а на хороших людей, которые угощают соседей пирогом, и на плохих, которые… Ну, ты понял, которые с арматурой…

Витек взял протянутую Шон пиалу, сделал глоток и с минуту задумчиво помолчал, прежде чем заговорить.

– Все-таки ты, Циммершлюз, шпион, а не стихийный вредитель. Излагаешь слишком уж гладко, по трафарету, спорить трудно… Но ничего, у нас для таких, как ты, свои трафареты найдутся! «Раньше думай о Родине, а потом – о себе!» Слышал такое?

– Удивительно подлая формула, – покачал головой Марик. – Одна из самых подлых на свете… И на редкость наглая, кстати говоря. Потому что призывает человека забыть о своем гордом предназначении и послушно катить тачку…