Юрий Рогоза - Музыка для богатых

Комната была не очень большой, поэтому пять подрагивающих огоньков быстро развеяли черноту, придавая происходящему мрачную торжественность. Два накрытых простынями трупа лежали на большом столе в центре, с десяток – на двухъярусном деревянном стеллаже у стены, еще несколько – на высоких узких тележках с колесиками.

– Кажется, этот… – Доктор бодро придвинул одну из тележек, задрал простыню, но тут же опустил ее на место. – Нет, виноват… А, точно, вон тот, в углу…

– Секунду, милый доктор, – Марик удержал руку в белом халате. – Позвольте сначала несколько слов…

Никита поднял глаза. Они стояли кольцом вокруг мертвеца, словно готовясь к совершению тайного магического ритуала. Пламя свечей изменило лица тех, кто их держал: Шон казалась нежной и чувственной, в лице Витька проступило что-то очень лейтенантское, а Марик и лысый доктор очень напоминали двух жрецов-антагонистов, связанных клятвой молчать о страшной правде мира.

– Сначала я скажу то, что должен сказать, – голос Циммершлюза звучал с такой глухой торжественностью, что у Никиты заслезились глаза. – Хотя бы для того, чтобы Шон, которую я люблю как сестру, и вы все не считали меня предателем и жестокой сволочью…

Марик выдержал пронзительную паузу и заговорил чуть мягче:

– Да, старый колдун Джошуа Манипенни существует. И сегодня я разговаривал с ним. И хотел убить. Но конечно же не убил, потому что он бессмертен… Он бродит по земле множество лет, и почти все, что говорила о нем Шон, – правда. Вернее – тысячная, миллионная ее часть…

Никто ничего не сказал. Никто не пошевелился. Только Шон теперь смотрела не на пламя свечи, как все, а прямо на Марика, и в ее золотистых глазах подрагивали искры. Накрытое простыней мертвое тело казалось мраморной плитой с высеченным скульптурным наброском.

– Я мог бы говорить о нем часами и все равно не рассказал бы и малой части его страшной истории. Да это и ни к чему… Да, сам он называет себя богом денег, но он не Бог, а старый шелудивый бес, всегда бредущий по темной стороне улицы. В каком бы городе какого полушария эта улица не находилась… «Хочешь денежку?..» – эта фраза звучала на всех языках мира… И во все времена…

Шон вдруг часто и глубоко задышала, и Никита подумал, что она сейчас упадет в обморок. Марик заговорил громче и злее:

– Никита, помнишь, ты спросил, что дает старик Копейкин тем, кого выбирает?.. Шон тогда ответила: монетку. Это и так, и не так… В старину это была монетка со впаянным железным штырем. Вроде тупого гвоздя с копейкой вместо шляпки… Сейчас технологии изменились, но суть осталась прежней…

– А можно короче? – зло спросил Витек, с опаской поглядывающий на странно вздрагивающую Шон.

– Да… Короче… Конечно… – согласился Циммершлюз. – Так вот. Взявший монетку старого Манипенни становится не хозяином, а рабом денег. Он просыпается с мыслью о них и с ней же засыпает. Он не радуется ни червонцу, ни миллиону, не покупает цветов и украшений, не читает книги, не слышит музыки, никого не любит и не рожает детей. Он проклят, и исцелить его не в силах никто – этому колдовству слишком много веков… Каждый, повторяю, – каждый, попавший в сети старика, мечтает исцелиться – хоть на день, хоть на миг. Чтобы почувствовать то, что дано всем остальным людям, – свободу, любовь, радость… Вот тут-то и появляется монетка, та самая «копеечка»… Раньше несчастные раскаливали ее на огне, сейчас, говорят, она работает автономно, как простая зажигалка…

И Марик рывком сдернул с мертвого тела простыню. Пахнуло трупной сладостью и формалином. А через несколько секунд привыкшие глаза уже различали на неестественно бледном теле покойника – полного мужчины лет сорока – множество идеально круглых черных точек. Особенно много их было в нижней части груди и выше запястья. Но отдельные виднелись на животе, коленях и даже в паху.

«Крапленые…» – поежившись, вспомнил Никита.

Марик снова заговорил:

– Каждый раз, когда хотелось забыть о деньгах, хотя бы для того, чтобы насладиться уже созданным богатством, этот человек жег свою плоть. Мука была нестерпимой и гнала его дальше… Радоваться деньгам могут все. Кроме них, сказавших старому Копейкину: «хочу»… Сама его монетка не дает денег, она нужна для другого. Чтобы, впиваясь в тело, помочь человеку преодолеть сомнения, когда нужно убить слепого нищего и забрать мелочь из его шляпы. Или выбросить друга-совладельца в окно небоскреба… Или, не знаю… похитить ребенка, требуя у родителей миллионный выкуп. Или просто, когда появляются мысли: все, хватит, устал… – Марик медленно провел ладонью по щетинистой щеке. – Богачи старика Копейкина во все века были самыми бедными людьми мира… Так выглядит твоя мечта, Шон, девочка…