— Чего? — не понял сержант Шварц, — как это ты на него набросился?
— Очень просто! — с великолепным апломбом подтвердил Хези Таз, — я давно хотел его избить. И сегодня ночью понял, что больше не могу терпеть. Встал, разбудил и избил.
— И — ЧТО? — переспросил сержант Шварц, разглядывая со всех сторон разукрашенного Хези, — что ты С НИМ сделал?
— Избил! — заявил Хези, лучезарно улыбаясь.
— Ээээ а за что ты его избил, — цепляясь за свою последнюю надежду, спросил командир Иегуда.
— А он меня вообще раздражает, — с ангельским видом пояснил рядовой Иехезкель Таз.
То, что рядовой Бен—Рахман может раздражать кого угодно, сержант Шварц был вполне согласен. Но это был еще не повод прощать драку в роте — хотя бы потому, что подобная ситуация могла бросить тень на него самого.
— Это правда? — спросил сержант у молчаливо стоящего у стены абсолютно целого и невредимого Бен—Рахмана, которого только что зверски избил весь покрытый синяками и ушибами Хези Таз.
В ответ на это Бухта сдавленно охнул. Сержант не мог этого заметить, но оханье произошло от того, что в бок рядового Бухты вонзился худой и острый локоть Хези. Больше рядовой Бухта ничего не сказал. Сержант Шварц был вынужден принять его оханье за возглас смертельно избитого человека.
— Хорошо, — сказал он голосом, не сулящим никому и ничего хорошего, — тебя (он подбородком брезгливо указал на Хези) мы будем судить. А ты — тут кивок достался Бухте — можешь прямо завтра с утра начинать отмывать туалеты базы. Все. Начиная с самого дальнего. Спокойной ночи.
Суд, проведённый на следующий же день на скорую руку, приговорил рядового Иехезкеля Таза к двадцати восьми дням без права выхода с базы. Первые десять из этих двадцати восьми дней рядовой Таз был очень занят: он помогал рядовому Бен—Рахману мыть все туалеты базы. Каждый день сержант Иегуда Шварц приходил принимать работу (Хези предусмотрительно сваливал подальше), и каждый день браковал её, требуя назавтра всё перемывать. На базе еще долго вспоминали эти блаженные дни, когда все туалеты просто сияли чистотой.
На одиннадцатый день рядовой сержант Шварц сломался и принял работу (по совету всезнающего Хези, Бен—Рахман на свои деньги купил в магазине рядом с базой какое—то особенно мощное моющее средство, поэтому туалеты уже не просто сияли, а прямо—таки светились от стерильности), после чего несдающийся рядовой Бен—Рахман был милостиво отпущен домой на выходные — вместе со всей базой. Вся база чистила ботинки, паковала грязное бельё и обсуждала планы на целых три с половиной дня. Единственным человеком, который ничего не паковал и ничего не чистил, был Хези Таз.
Он уныло сидел на раскалённой от солнца скамейке, и следил глазами, как один за другим уходят за ворота остальные солдаты. Все они были в курсе странной драки между Хези и Бухтой, никто из них не знал, что, собственно, произошло, но сама идея того, что хрупкий Хези избил могучего Бухту (пусть даже и не избил, а только попытался) вызывала у них уважение. Все они махали Хези рукой и желали приятных выходных. Все они знали, что понятия «приятные выходные» при условии двадцати восьми дней без права выхода с базы просто не существует.
Через какое—то время поток солдат иссяк, и база опустела. Хези по—прежнему сидел на скамейке, и думал о том, что если бы его кто—нибудь уже черт побери застрелил, ему бы уже черт побери давно было хорошо. Солнце клонилось к закату, тишина опустилась на казармы и крыши, дежурный по кухне, пробегая, напомнил Хези, что его смена начинается через три часа, и больше никто не колебал воздух вокруг. Три часа надо было хоть чем—нибудь занять. Три часа занять было нечем. Можно было бы поспать, но было так паршиво, что спать не хотелось.
В этот момент скамейка рядом с Хези заскрипела, и чья—то тень упала на опущенные плечи рядового Таза. Хези поднял голову и увидел, что рядом с ним тяжело уселся Авирам Бен—Рахман.
— Ты что тут делаешь? — спросил Хези без выражения.
— Ничего, — честно ответил Бухта.
— А почему ты не дома? — спросил Хези.
— А ты? — ответил Бухта вопросом на вопрос.
Хези понял и больше вопросов не задавал. Бухта сидел, откинувшись на спинку скамейки, и курил. Хези подумал, пошарил по карманам, нашел пачку сигарет и закурил тоже.
— Бухта! — просительно сказал он через какое—то время.
— Не—а, — лениво откликнулся Бухта, не дожидаясь продолжения фразы.
— От тебя дождёшься, — уныло протянул Хези.
Читать дальше