Шифкин почувствовал, как горит у него лицо. Он должен был бы теперь отказаться от попыток выяснить что-нибудь, ему нужно было бы замолчать. Если все происходило так, как должно было произойти, то может ли он, всего-навсего простой писака, дергать за бороды сильных мира сего в их каменных палатах? Однако что-то такое — то ли упрямая страсть, побудившая его стать журналистом, а в 1937 году заставившая бросить теплое местечко в редакции ради фронта в Бригуете на испанской земле, то ли воспоминания об измученных лицах солдат на передовой у Илига — не позволило ему молчать. Это было глупо, губительно, не могло привести вообще ни к каким практическим результатам, и тем не менее он должен задать этот вопрос. Вопрос касался правды, а о правде Шифкин заботился больше, чем о чем-либо другом.
— Одну минутку, генерал, я хочу понять вас правильно. Генерал Дэмон доносил вам, что он завершил маневр «Пайлон»?
Мессенджейл посмотрел на Шифкина долгим проницательным взглядом. Что-то мгновенно вспыхнуло в его глазах, затем погасло.
— Да, это так, — сказал он.
— И вы не приказывали сорок девятой дивизии следовать в Даломо, пока не получили донесение об этом?
— Правильно. Однако вы должны считать эту информацию секретной. — Генерал перевел взгляд на сотрудников своего штаба. — Прошу военных цензоров взять это на заметку. Эти слезные некрологи по отдельным деталям прошедшей операции не принесут никакой пользы, так же, как нельзя предъявить никакого обвинения ни генералу Дэмону, ни пятьдесят пятой дивизии. Напротив, их роль иначе не назовешь, как доблестной. Маневр «Пайлон» был рассчитанным риском, предпринятым с моего полного одобрения. И результаты маневра — я думаю, мы все можем согласиться с этим — более чем оправдали этот риск.
— Если под оправданием вы подразумеваете также и истребление одной из лучших дивизий из всех, какие мне приходилось видеть почти за три года…
— Мистер Шифкин, — перебил его Мессенджейл. Корреспондент заметил, что теперь генерал разозлился: вена на его виске вздулась и стала похожей на толстую суровую нить. — Я вижу, вы сравнительно новый человек на этом театре военных действий, и чувствую, мне следует напомнить вам, что ваше поведение и ваши возражения подпадают под действие военной юрисдикции.
— Это мне хорошо известно, генерал. Я находился с войсками в Африке и Европе более двух лет.
— Тогда вы, несомненно, знакомы с существом и пределами ваших прав и обязанностей. Это был тяжелый бой, а в тяжелых боях несут потери. Это все, что я желаю сказать. — Он посмотрел на других корреспондентов, и его худое бледное лицо прояснилось снова. — Я не имею желания омрачать то, что является поводом к большой радости, и не думаю, что происшедшее здесь может омрачить ее. Американское оружие одержало большую победу. Давайте же смиренно вознесем благодарность за нее и соберемся с силами для будущих суровых испытаний. — Он вручил указку сержанту Хартжи. — Ну что ж, я полагаю, что все. Всего доброго, джентльмены, желаю вам удачи.
Раздались оживленные аплодисменты. Командир корпуса кивнул, улыбнулся и направился к боковому выходу, ведущему в жилые покои дворца. Шифкин видел, как военные полицейские замерли по стойке «смирно» у быстро распахнувшихся дверей и высокая фигура, сопровождаемая офицерами штаба и командирами дивизий, исчезла во мраке внутренних помещений.
Кто-то потянул его за рукав. Это был Мид, его круглое лицо выражало растерянность.
— В чем дело, Дэйв? Какого черта ты взбеленился?
— Да так, — пробормотал Шифкин, — просто прочищаю глотку.
Они вышли на расположенную высоко над землей просторную веранду; легкий бриз приятно опахнул вспотевшие лоб и шею. Вдали, как огромное голубое блюдо, лежало море Сулу. Бингхом, проходя мимо, бросил на Шифкина беглый, явно неодобрительный взгляд и направился дальше.
— Что случилось, Шиф? — спросил Рэндолл. — Почему ты нервничаешь? Хочешь, чтобы тебя отправили домой? Смотри, старина, если ты будешь продолжать в том же духе, тебе придется писать красочные рассказики о рабочих батальонах в какой-нибудь заброшенной дыре.
— Именно это я и собирался сказать ему, — заметил Мид. Шифкин холодно, с оскорбленным видом, посмотрел на них.
— Послушай, Чарли, ты знаешь так же хорошо, как и я…
— Ладно, ладно… — Лицо Мида исказилось от раздражения. — Что ты собираешься делать — биться головой об стену? Ты же не новичок в этом деле.
— Да, — мрачно согласился Шифкин, — я не новичок…
Читать дальше