Энтон Майрер - Однажды орел…

Дэмон добрался до конца лощины, прополз мимо двух пней, миновал овальный куст и остановился, поджидая, пока к нему присоединится ползший позади Баучер. Он почувствовал беспредельную усталость и хотел, чтобы на обратном пути к своей полосе охранения сержант полз первым. Перспектива возвращения ползком, порой погружаясь всем телом в вонючую болотную воду, хватаясь руками за скользкие переплетения корней деревьев, вызывала у него отвращение. Закрыв глаза и рассеянно смахивая рукой москитов и капли пота со лба и щек, не думая ни о чем, он ждал, пока Баучер подползет к его левому боку.

Когда Дэмон открыл глаза, перед ним стоял какой-то человек. Землисто-серая на темном фоне фигура, почти рядом с ним, не далее восьми футов. От неожиданности Дэмон чуть не задохнулся. Лежавшие на его бедре пальцы Баучера сжались. Дэмон замер. Пока он, оцепенев и едва дыша, всматривался в это видение, человек, подняв руки, прогнулся как кошка, сделал глубокий вдох, выдох и начал разминать ноги, поочередно поднимая колени к груди; его движения были едва слышны. Теперь до них дошел смешанный с вонью болота едкий запах пота и мочи и чего-то более острого, напоминающего запах скисшего вина в дыма горящего хвороста. Охваченный тревогой, Дэмон следил за ним с глупым видом. Откуда он взялся? Они не слышали ни шороха ткани, трущейся о кусты или кору деревьев, ни приглушенного ритма шагов. Похоже было на то, что человек свалился с неба…

Японец еще раз потянулся, как бы наслаждаясь возможностью делать такое простое движение. Он потягивался, видимо, потому, что долго сидел не двигаясь. Где, на дереве? Он был без головного убора, этот крепко сложенный парень с короткими толстыми руками. Неожиданно Дэмон увидел его более четко, в руках у него не было никакого оружия. Дэмон потянулся было за пистолетом, но вместо этого положил ладонь на рукоятку ножа. Надо убрать его бесшумно. Если не сделать этого, произойдет черт знает что. Возможно, их спасение в бегстве назад, к своим, но, возможно, это им и не удастся. Второе, пожалуй, вероятнее, а может, им лучше подождать здесь и понаблюдать, что станет делать этот снайпер. Казалось невероятным, чтобы в следующее мгновение японец не заметил Дэмона. Вытащив нож из тугих новых ножен, Дэмон бесшумно подтянул его к своей щеке. Баучер ослабил нажим на его бедро и убрал руку, вероятно, чтобы достать свой нож или пистолет; однако сержант, несомненно, ждал его, Дэмона, действий. Что же предпринять? Было бы безумием все еще лежать вот так, на земле, ожидая, когда японец повернется, заметит их и поднимет тревогу…

Что-то легко застучало по козырьку полевой фуражки, затем по пальцам. Напрягшись перед прыжком, Дэмон вздрогнул и только в следующее мгновение понял, в чем дело. Снова дождь. Тяжелые капли падали на руки, спину, на большие влажные и гибкие листья вокруг них. Дождь. Через пять секунд дождь превратился в стремительный ливень. Потоки холодной воды скрыли все из виду, заглушив остальные звуки. Струи с оглушительной силой хлестали по густой растительности. Дэмон промок до костей и задрожал от холода. Он вытер лицо рукавом в осмотрелся. Японца не было. Он исчез так же мгновенно, как и появился. Он не мог ни убежать, ни вскарабкаться на дерево. Значит… Значит, он ушел под землю. Значит, здесь у него «паучья нора». Он весь день сидел в «паучьей норе» неподалеку от этого овального куста, а ночью вышел размяться. Такова уж эта война…

От облегчения Дэмон едва не расхохотался. Спасительный дождик, ты всегда будешь приходить в самый нужный момент? Необыкновенное везение. Bо всяком случае — пока везет. Дэмон приблизил лицо к уху Баучера:

— Он спустился в окоп. Трогаемся. Ползи первым.

Пользуясь непрекращающимся шумом дождя, они быстро поползли вперед.

В блиндаже стояла жуткая вонь, казалось, японцы неизменно насыщают ею все вокруг; это была смесь запахов гниющей рыбы и поджаренных каштанов, эфира и нечищенных отхожих мест. От этого запаха невозможно было избавиться никакими мерами. Фелтнер низко опустил голову, стараясь не дышать. Им овладело чувство беззаботности, слегка кружилась голова, лениво ворочалась мысль: не начинается ли у него малярия? Ею болели почти все. Люди приходили и уходили; полковник Дэмон то и дело крутил ручку полевого телефона и разговаривал с разными людьми, а Фелтнер пытался сосредоточиться на предстоящей операции, но мысли уходили в сторону, к обрывкам воспоминаний и мечтам. Хуже всего было то, что все они страшно устали, выдохлись; от того, какими они были в первые дни по прибытии сюда, не осталось и следа. Боже мой, кажется, с тех пор прошло двадцать лет…