Энтон Майрер - Однажды орел…

— О да, мы великолепно провели время, — грустно проговорил Дэмон. Он понимал, что она по-своему издевается над ним, но в том, как она говорила, была какая-то непонятная буйная нотка, будто она была заодно с тем порывистым ветром который дул с гор.

— А что, скажете, нет? Вы веселились, как скорпионы в бочке. «Солдаты! — пробубнила она напыщенным басом. — Солдаты, нам нужно захватить эту высоту. Я должен сейчас пойти в столовую и посмотреть, остужено ли вино к обеду, и чтоб, когда я вернусь, высота была в наших руках». Разумеется, вино остужено не было, ординарец до костей стер себе руки, начищая ботинки полковника Бабблегатса и отутюживая его форму для вечерних любовных похождений. Бабблегатс, разумеется, отправляет ординарца на гауптвахту. К этому времени… — Она вызывающе посмотрела на Дэмона и засмеялась: — …к этому времени прибывает шофер на сверкающем «роллс-ройсе», и Бабблегатс вынужден что-то придумать, чтобы оправдать свое намерение поехать; он выбирает батальон, расквартированный около старой виллы, которая уже давно привлекала его внимание, и посылает приказ командиру этого батальона подготовиться к проверке. Солдаты батальона, те, что остались в живых, только что прибыли с линии фронта, они грязные, уставшие, их одежда, снаряжение и оружие в беспорядке. Но приказ есть приказ, это известно каждому дураку, и бедные ребята, еле волоча ноги, начищают, как могут, оружие, приводят себя в порядок и выстраиваются под дождем для осмотра…

— Вы забыли сказать о санобработке, — заметил Дэмон.

— Скажу и об этом. Но Бабблегатс вовсе не намеревался устраивать никакой проверки батальону, он думал только об этой вилле. Он сел за руль сам и, приехав туда, с удовольствием обнаружил, что в вилле есть винный погреб, полногрудая податливая femme de chambre [36] Горничная ( франц. ). и роскошная мягкая кровать; не говоря уже о великолепной окружающей местности, включая и ту высоту. Все как по заказу…

Она повысила тон, ее голос стал более напряженным, глаза сверкали, как скрещенные шпаги. Дэмон перестал улыбаться.

— Может быть, прекратим этот разговор? — предложил он.

— Нет, нет, подождите. Самое интересное еще впереди. Бабблегатс звонит по телефону в Шомон и интересуется возможностями своего продвижения. За то, что ничего не делает. Генерал Сэкфул-Понч непреклонен: «Дорогой мой, я не могу представить тебя к присвоению звания „бригадный генерал“, у тебя слишком малы потери. Постарайся увеличить их, тогда я посмотрю, что можно сделать». Бабблегатс повергнут в уныние, но не надолго. Решение, решение! И что же он видит? Конечно же, тот самый батальон! В батальоне наконец поняли, что никакой проверки не будет, и теперь солдаты с трудом тащатся в пункт санобработки. Беда только в том, что Бабблегатс все слегка перепутал: все эти жирные куропатки, бутылки «Шато Помероль» и беготня из комнаты в комнату за femme de chambre подействовали на него так, что он потерял ориентацию. «Они атакуют! — кричит он. — Молодцы, ребята!» Через какое-нибудь мгновение он уже связался по телефону с артиллерией: «Огневой налет по квадрату К-42!» — приказывает он. «Но, полковник, этот квадрат у нас в тылу, это ведь там, где…» «Вы что же это, учите меня, что мне делать? — ревет во все горло Бабблегатс. — Если я сказал, по квадрату К-42, значит, мне нужен огонь по квадрату К-42! Стреляйте из всех орудий!» Разумеется, Бабблегатс перепутал войну с давнишней футбольной игрой там, в Вест-Пойнте, в старые добрые времена, когда он защищал честь своей родной команды. Но артиллерийский офицер, разумеется, не мог этого знать, приказ есть приказ и поэтому старый служака дергает за спусковой шнур. И — бах! Догадываетесь, что произошло? Первый залп шлепается в самую середину колонны — и все к чертовой матери! О боже, словами этого не опишешь — летящие в разные стороны руки и ноги, мечущиеся санитары, которые пытаются по частям собрать тела убитых…

— Довольно! — воскликнул Дэмон, поднимаясь на ноги; он взял Томми за плечи и сильно встряхнул ее. — Довольно! Прекратите, черт возьми…

— О, да, наконец-то для вас этого довольно… Дэмон был ошеломлен и кипел от гнева.

— Перестаньте, послушайте меня: в этой проклятой войне погибли тысячи хороших людей и издеваться над ними — это кощунство, понимаете?

— Я думаю…

— Вы можете думать что вам угодно, но не насмехайтесь над ними при мне…

— А вы думаете, мне это доставляет удовольствие? — зло спросила она. — Может быть, вы думаете, что я недостаточно насмотрелась на эту идиотскую войну, что я мало видела смердящих pan, гноя и всяких мерзостей, мало наслушалась непрекращающихся стонов? — Томми неожиданно заплакала, по щекам ее побежали слезы, которые она и не пыталась смахнуть. Растерявшийся Дэмон стоял перед ней, все еще держа ее за плечи и не зная, что предпринять. Затем он нежно обнял ее, а она, всхлипывая, прижалась к нему.