Геннадий Абрамов - Спорыш

— Зачем же вам корова? Да еще хворая?

— Тушенку делать. На тушенку она бы пошла.

— Прогадали бы.

— Ага. Потому и тормознул в последний момент. Вот жду сейчас. Это предложение не в пример подходяще.

— Мой вам совет, Алексей Никанорыч. Не одной тушенкой жив человек. Вы же строитесь. Вам этот станок самому позарез нужен.

— Думаете?

— Уверен. Поставьте его в деревне, к вам очередь выстроится. Не бесплатно, разумеется. Доброе дело сделаете, деньжат подзаработаете. А хотите, в аренду сдайте, тоже неплохо.

— Что еще за аренда?

— Ну, например, когда вы в простое, он вам не нужен, я у вас его на месячишко возьму и за это вам заплачу.

— Уу, придумали чего, — сказал Батариков, осердясь. — Хуже только мои сыновья предлагают.

— Это почему же?

— Вот вы, я слышал, писатель, а все же и у вас иной раз сильный мозговой крен. Неувязки. Как же с вас деньги стану брать?

— Обыкновенно. Чем я хуже того, кто вам больную корову предлагал?

— Полно. Вы ж мой сосед.

Батариков помрачнел, разобиделся — вид у него был такой, будто он в писателе вконец разочаровался. Попросил его вежливо из гаража и «козла» внутрь завез. Ворота затворил, засовом лязгнул.

— Айда глянем, чего там ребята нахимичили.

А у ребят не заладилось. Кольцо вроде бы приварили, но когда попробовали крутануть, сварка и отвалилась. Не держалась на нержавейке, как они и предупреждали. Тогда решили штырь в щель загнать, чтобы жесткая сплотка возникла. Мучались, мучались — бросили. И со штырем не выходит. Оказалось, идея изначально ложной была. Вдобавок, когда кувалдой штырь загоняли, металл маленько расплющили, и вообще этот проклятущий болт ни туда ни сюда. Сгоряча ножовкой палить хотели — спасибо, отдумали вовремя. Славка взопрел. Не сдавался.

— Возьму, вражина, — это он с упрямым болтом разговаривал. — Не может так быть, чтоб я тебя из сволочного гнезда не выбил.

С Костей в который раз посоветовались и решили поддомкрачивать. Снять к чертовой матери со ступицы колесо и пробовать с тыла неприятеля изгонять.

— Может, перекусим? — писатель невпопад предложил. — Мне жена тут полную сумку еды наложила.

— Какой перекусим, — отбрил Славка. — Сперва дело надо.

— А я бы не прочь, — сказал Батариков, изнывавший без занятия. Отошли в сторонку, присели на травку.

— Что за ребята? — писатель между прочим поинтересовался.

— Толковые.

— Вижу. Чем живут?

— Чем попало.

— Свой сервис открыли? Машины чинят?

— Само собой. Тут, вишь, дело какое. Завод ихний трясет, с работой совсем худо. Они бы машины за ради Бога чинили, да их не сыщешь. Мало едут. А парни хорошие. Чего хочешь тебе соберут-разберут. У каждого семьи. Жалко. Я им тут халтурку подыскал. Вот я вам давеча про сестру в Ярославле сказывал.

— Это для которой гроб?

— Ну да. А у меня еще одна здесь, в Нелюдевке, на птицеферме птичницей. Яички вожу. А Славка с Костей их по утрам на рынке толкают. Кривятся, торговать не любят, а куда денешься. Так хоть дуба с голоду не дашь.

— Одобряю, Алексей Никанорыч. В трудную годину помогать мальчикам — это по-божески.

— Полно, по-божески, — сказал Батариков, снова расстроившись из-за того, что писатель недальновидный такой. — Я ж эти яички, считай, брат, ворую.

— Да-а-а?

— А вы как думали?

Батариков смахнул крошки с колен и кивнул в сторону машины.

— А? Что я говорил? Пошло вроде дело.

Тут и писатель увидел, что его «жигуленок» стоит вперевалку уже на другой бок. Стало быть, второе колесо поддомкратили, а с тем, первым, покончили.

Пошли проверить.

И точно.

Этот Славка, бестия, придумал-таки приспособление, чтоб вертлявую головку застопорить. Тремя ключами орудовал. Двумя этак хитро зажмет, а по третьему, газовому, сапогом как саданет. Они и отворачивались.

— Нормальные болты есть? На замену?

Писатель в багажнике отыскал.

— Спасибо, умельцы. Выручили, — радовался писатель. — Сколько я вам теперь за труды должен?

Батариков тотчас нахально вмешался — словно парадом командует он, а молодежь у него в услужении.

— Сейчас сочту. Значит, так. Петух за штуку минус… то. Он мне, братва, нынче сильное облегчение сделал. Сложим, сытожим. Обратную дорогу сюда. А как же? Выходит, без пузыря, как за четыре с полтиной десятка яиц.

— Это, простите, сколько?

— Восемнадцать с мелочью.

— Странная цифра, — писатель недоумевал. — Ну, а вы, мастера, что молчите? Согласны с начальником? Я вас не обижу?

— Не-ее-т, — гуднули Славка с Костей. — Самый раз.