Любовь Гайдученко - Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа

У первобытных народов, которые кое-где остались на Земле до сих пор, существует в обиходе этакая смесь «поэтов» с «певцами», которые что видят, о том и поют, не заморачиваясь ни рифмами, ни сюжетами. И получается у них, между прочим, не хуже, чем у нобелевского лауреата, который, к тому же, когда читал свои творения, то очень противно гнусавил.

Вообще, что касается поэзии, то здесь вкусы были всегда весьма извращёнными, потому что она принадлежит к одному из самых индивидуалистических видов искусства под девизом «что хочу, то и ворочу».

Я всё-таки до предела легкомысленный человек. Совершаю какие-то невероятные поступки, потом сама себе удивляюсь. Вот решила, что сама должна сходить за грибами – это при том, что я еле хожу, в основном лежу. Но тут соседка-дачница принесла меня угостить грибочков и сказала, что их кругом тьма-тьмущая. Я и загорелась – тем более, что почти ничего не ем, совершенно нет аппетита. И помню, что если выйти за деревню, пройти через небольшое такое поле, а за ним лесок, в котором я когда-то неоднократно эти грибочки собирала, и они так симпатично смотрелись в зелёной травке…

Вот иду, иду… А всё за пять лет совершенно изменилось, никакого поля и в помине нет. Решила свернуть и продраться сквозь деревья – авось что-то такое обнаружится. Дальше меня понесло через густую траву, борщевик сплошной, вот вроде и что-то типа леска. Только никаких грибов и в помине нет. Тут бы мне и опомниться и вернуться на дорогу и благополучно добраться назад и лечь в свою тёпленькую постельку (а денёк-то выдался холодный и дождливый). Так поступили бы все благоразумные люди. Но не я.

Меня понесло дальше. Ну, отошла-то я, в общем, совсем недалеко, но я, когда попадаю в дикую природу, обладаю прямо-таки полным отсутствием каких-либо способностей к какой бы то ни было ориентировке на местности. Вот в городе Нью-Йорке я разобралась за неделю и ездила там куда угодно, вроде я там родилась. Короче, я заблудилась и стала ползать по лесу и ползала так чуть ли не на брюхе часа два, идти нормально у меня уже не было сил. Потом я поняла, что я никогда отсюда не выйду больше и меня никто не хватится, потому что никто не знает, что я способна на такие подвиги, все видели, что я в автолавку-то за продуктами раз в неделю еле добредаю, да и живёт в деревне пять человек всего, в гости мы друг к другу не ходим, не принято, все сидим по своим домам.

И тогда я начала кричать, прекрасно понимая, что меня абсолютно никто не услышит. Кричала, наверное, с полчаса, уже начала хрипнуть. Но вот испугаться и запаниковать я не успела почему-то, как ни странно…

И тут случилось настоящее чудо. Одна из женщин, живущих в деревне, тоже пошла сегодня по грибы и тоже в эту же сторону. Совершенно случайно. Она, хоть и была от меня довольно далеко, но не стала раздумывать и ринулась на моё спасение – видимо, вопли я издавала просто отчаянные…

Потом мы вместе еще два часа выбирались на дорогу – она тоже немножко подзаблудилась и очень нервничала. Но вдвоём всё-таки не так уже страшно было.

Да, видимо, не судьба мне была погибнуть. Зачем-то я ещё нужна здесь.

Но в лес точно больше меня черти не понесут – ни за какие коврижки!!! Кстати, я успела заметить, что там полным-полно земляники (передвигалась-то по конец просто на карачках). И не то чтобы жить очень хочется, но если подумать – какой ужас меня миновал! Ведь умерла бы не сразу, недели небось через две, да ещё какой страшной смертью, и наверняка от ужаса сошла бы с ума…

Вчера пришлось ехать в магазин, опять мне стало там плохо. Выползла я оттуда еле живая, села в басик, а он довёз меня не туда, куда надо. Когда все стали выходить, я тоже поползла, меня мутило и тошнило, кололо сердце. Водитель – молодой парень лет тридцати с небольшим, это заметил и спросил, куда мне надо. Я сказала. Тогда он мне сказал, что довезёт меня до дому, причём бесплатно. Хургада-то небольшая, тут куда угодно можно добраться минут за 15—20. Ну я, естественно, согласилась, мне было очень плохо и на всё плевать.

По дороге он стал «общаться», сказал, что на арабской женщине не женишься – нужны деньги, и вообще он хочет русскую жену, и я ему нравлюсь. Старая, очень заезженная пластинка. Я ответила, что я больная старушечка и в жёны молодому горячему египетскому парню никак не гожусь. Он стал умолять меня хоть просто общаться, оказался парнем продвинутым, говорит – ну хоть по скайпу. Мне его что-то жалко стало, да и всё-таки человек мне услугу оказал – довёз до самого дома, когда я еле живая… И стала я ему диктовать по буквам ник своего скайпа. Наверное, полчаса диктовала, даже рисовала на чём-то пыльном в его басике. Туповатые они, конечно…