Любовь Гайдученко - Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа

Ну и самое главное – он поджёг Вечный город Рим только потому, что хотел насладиться этим зрелищем. Подумаешь, бездна народа осталось без крова и потеряли имущество! Кого это волновало? Зато Нерон, глядя на пылающий Рим (зрелище, я вам скажу, не для слабонервных), наверняка думал о своём величии и о том, что он подобен богам, которые могут всё!

Ещё он считал себя великим артистом. Ведь и сейчас тьма графоманов считает себя выдающимися писателями, которых никак не хотят признать – вон полон сайт таких (Проза.ру). До нас дошло множество произведений античных писателей, поэтов, историков – Нерона среди них нет. Но последняя фраза его, по преданию, была, когда он умирал от насильственной смерти: «Какой великий артист погибает!»

Наверное, Нерон не такое уж великое исключение из общего правила. Большинство из правителей всех времён и народов, правдами и неправдами захватив власть, делают всё, что им заблагорассудится, а вовсе не то, что нужно народным массам, что свидетельствовало бы об их заботе о народе. И власть это, наверное, такая пьянящая штука, с которой не сравнится ни один наркотик – одна мысль, что в твоих руках судьба миллионов и ты можешь сделать с ними всё, что угодно, чего стоит! И почти никто по доброй воле эту власть никому не хочет уступить – очень мало в истории таких примеров.

Так что вряд ли стоит ждать от правителей чего-то хорошего. Так уж они устроены. Правда, должность эта – одна из самых опасных: их часто убивают, несмотря на беспрецедентные меры безопасности. Таких примеров в истории тьма. Но всё равно желающих властвовать вечно не убавляется, видно, там, наверху, мёдом намазано… А о своей душе такие люди не задумываются. Наверное, после смерти она попадает прямиком в ад…

Из всех своих многочисленных родных я больше всех любила прабабушку (мать воспитавшей меня бабушки). Звали её Надежда Григорьевна Артоболевская. Я родилась, когда ей было 69 лет. Бабушка тогда ещё работала, поэтому со мной, совсем крошечной, возилась именно она, прабабушка, «баба Надя», как я её назвала (а бабушка была «баба Женя»). В домике у реки не было никаких современных условий, к которым мы теперь привыкли почти уже все. Не было воды – её сначала таскали с речки (в середине двадцатого века вода во всех реках была чистой и пригодной для питья), а потом с колонки, для этого имелось специальное приспособление – коромысло, к которому прицеплялись два ведра. Не было канализации – уборная была общая для всего огромного двора, в котором жили многочисленные обитатели, много семей, в основном, это были сотрудники с бабушкиной работы.

Но прабабушка родила и воспитала десятерых детей, и ей приходилось в своей жизни жить в куда более худших условиях. Вообще, с моей точки зрения, ей в жизни не повезло с самого начала. Её родители – отец был священником – рано умерли, оставив пятерых девочек-сироток. Как-то, роясь в старых бумагах, я нашла прабабушкин аттестат с отличными оценками, свидетельствующий, что она «закончила епархиальное училище и имеет право быть домашней учительницей».

Что такое «епархиальное училище», я не поняла, но я знала, что прабабушка не стала домашней учительницей, а вышла замуж за моего прадедушку, Андрея Алексеевича Ливанова, тоже священника, который, судя по всему, был личностью очень яркой. Во-первых, он был красив необыкновенной мужской красотой, не сладкой и не конфетной, но в то же время и не брутальной. На фото, где они с прабабушкой молодожёны, которое у меня в итоге кто-то увёл (ещё бы! Раритет, которому больше ста лет!), у него пышные кудри а-ля Александр Блок (наверное, так было модно в начале двадцатого века), тонкие мужественные черты лица, вообще какой-то романтический ореол.

Во-вторых, он был умным и независимым человеком, и по рассказам бабушки – их первого ребёнка из десяти – очень справедливым, за что его любили крестьяне его прихода, и это их отношение сослужило всей этой семье хорошую службу: буквально спасло от смерти, потому что когда в село явились красноармейцы, чтобы расправиться с «чуждым элементом» – с «попом» и поубивать и его и попадью и всех их «поповских отродий», крестьяне дали им кошеву (это такие большие деревенские сани) и сытую лошадь, и они сумели удрать прямо из-под носа убивающих представителей «паразитических классов» «во имя революции» и пересидеть где-то лихие времена.

В Бога прадедушка не верил, просто ему до революции дали такое образование в семье, где священнослужитель был профессией традиционной. А прабабушка была очень верующая, но она никому ничего не навязывала и не верила напоказ, как многие ханжи от религии, просто тихонечко молилась про себя, повторяя молитвы, которым научили её в детстве.