В окно еще раз постучали.
– Антонина! Ты здесь? – Это был голос Ивана.
– Открывайте, это папа! – попыталась я приподняться на локтях.
На пороге появился скелет. Лина в испуге отскочила в сторону, Эмма с Майей ринулись под стол.
– О! Сколько вас тут, – засмеялся из-за плеча скелета второй, в военной форме. – Здорово, сестра. – Шагнул к столу, качнувшись из стороны в сторону и слегка волоча ногу. – Вот, комиссовали вчистую. Стал хромать, но перестал заикаться! Жаль, до Берлина не дотянул. А ты, я вижу, тут залежалась.
Военный подошел ближе, крепко обнял меня, обдав терпким мужским запахом пота, чеснока и самогона. Запахом жизни. Он был сероглазым, жилистым и невысоким, как отец, мой дорогой брат Павел.
– Мы тебя в два дня на ноги поставим. Держись за меня, переползай на лавку. Щас пировать будем. Иди, Иван, поздоровкайся хоть с женой! А то как неродной!
Иван, изможденный и совершенно седой, шагнул ко мне, сел рядом и молча положил свою руку поверх моей, шершавой и темной, со слезшими ногтями. Что-то мы все молчуны стали.
– Сколько у нас детей теперь, – улыбнулся он одними глазами. – Ну, мелкота, вылезайте. Дайте на вас посмотреть. Ух ты! Три королевны!
Девочки робко выбрались из-под стола и исподлобья смотрели на Ивана – слишком он был бледен и худ.
– Хорошо, что мы с твоим Иваном в городе столкнулись, – продолжал басить Павел. – Я как раз жильцов из нашей квартиры выкидывал. Вот сволочь – участковый ему ордер дал, паскуда такая. Я ему так в зубы дал, что он без всякого ордера в окно вылетел. Ну, за встречу! Сколько же мы с тобой, сестричка, не видались! Красавица ты у нас! А казачманок каких нарожала! А я все холостевал, а теперь баста! Милославский я теперя один остался. Серегу-то нашего еще перед войной забрали, и с концами. Шальная башка. Я ж тебе писал.
Павел торжественно водрузил на стол вещмешок, из недр которого появились, как из мешка Деда Мороза: бутыль с мутным самогоном, шмат сала в газете, банка американской тушенки, полбуханки черного сырого хлеба и мятая плитка заморского шоколада.
Я быстро захмелела от еды и самогона, уронила голову на руки и слышала только отрывки тихого разговора мужчин:
– Операцию-то назвали «Чечевица». Не знаю к чему. Мне доро ́ гой земляк сказывал, он еще пацан совсем, что они жили недели две в горах у тех, кого потом выселяли. Пришли в аул, расквартировались. Начальство сказало, что учения. Всё чин чинарем. Они, понятно, на фронт рвались, только мобилизовались. Добровольцы. На сараях плакаты висели про поддержку Красной Армии. Жили у ингушей мирно. Парни до последнего сами не знали, зачем они здесь. А когда своячок мой дознался, успел только шепнуть хозяевам, чтобы те матрацы разрезали и поболе напхали туды кукурузы и струментов. А лепешки обмотали вокруг тела лишними рубахами. В дороге-то их никто кормить-поить не собирался. Да и выкинули, говорят, в голой степи.
– Да, это как водится. Нас тоже этапировали без комфорту. Вагоны для скота, ни полок, ни печки. Я себе все нутро застудил. Если бы не засохший навоз, что мы от стен отколупывали, загнулся бы уже… А ты веришь, что они предатели и дезертиры?
– Не знаю, они не трусы. У нас в роте дагестанец был – дрался как черт. Это власти народ взбаламутили. Мы от немцев в сорок втором такого тут натерпелись. Теперь любого назови дезертиром – растерзают. – Исовсем понизив голос, Павел почти прошептал: – Ятак думаю, это не их война. Понимаешь? Это не их война. Говорят, немцы им свободу от нас, русских, обещали. Ведь сколя волка не корми, он все в лес просится.
– Но тут целые банды были. Оружия много изъяли, – продолжал допытываться Иван.
«Надо же, еле жив, а подавай ему политинформацию. А куда его самого-то по этапу гнали?» – сонно подумала я.
– Да когда у нас на Кавказе банд-то не было?! Аоружье изъяли, – согласился Павлуша. – Его еще с Гражданской знаешь сколько припрятано! Какой же горец без ружья и разбоя? Не знаю, как у других, а у нас люди говорят, сверху задание дали собрать оружие. Для галочки. У нас начальник милиции сам ингуш. Так он дал команду хватать пришлых ингушей с чеченами, а родне объявлять: выпустим, если сдадите винтовку. А если винтовки нету, у них можно отовариться. Прыткачи!
– Да сколько у милиции купить винтовок можно?!
– Э, не скажи. Номерок-то не пишется, одну винтовку хоть сто раз продавай.
– И что теперь будет с аулами?
Читать дальше