Андрей Ильенков - Повесть, которая сама себя описывает

— Большевичков обязательно! — охотно согласился Стива. — Так что трепещите сегодня у меня оба!

— А вот мы объединимся, как в семнадцатом году, и тогда ты сам трепещи, — пригрозил Олежек.

— Я не хочу, как в семнадцатом, — поморщился Кирюша.

— А что ты хочешь? — спросил Олег.

— Да! Чего ты хочешь, козел?! — поддержал его Стива.

— Вообще-то я хотел говорить об Аполлоне Григорьеве, имея, впрочем, в виду скорее Пушкина.

— Да пошел ты в жопу со своим Пушкиным! — сказал Стива.

— Нет, я категорически не согласен! — возразил Олег. — Пушкин — это наша национальная гордость.

— Да ни фига! — воскликнул Кирюша. — Никакая не национальная гордость, Пушкин — это наше все!

Главы шестая и седьмая

Плотников, или

Встреча с безумными поселянками,

(более структурированная и центонная),

а также Рабочих

Близилась ночь, рельсы несли свой груз.

Трамвай не был полон, фактически он был пуст,

Кроме двух-трех плотников, которых не знал никто,

Судьи, который ушел с работы, и джентльмена в пальто.

БГ, из ненаписанных песен

1

Тем временем за окном как будто стало смеркаться. Олег посмотрел на часы, ничего не понял и взглянул за окно. Тогда он нахмурился.

— Что? — возмутился Кирюша. — Или, может быть, тебе кажется, что не все наше Пушкин?

— Кажется, дождь собирается, — ответил Олег.

— Кажется — креститься нужно, — заметил Стива.

Кирюша немедля снял берет и истово перекрестился.

Напротив сидела бабка с какой-то девкой, вероятно, внучкой. Обе вылупились на совершающего крестное знамение Кирюшу. Он заметил это краем глаза и горделиво совершил знамение еще дважды. Бабка после этого тоже тихонько перекрестилась, а Кирюша получил подзатыльник от Стивы.

— Ты чего? — возмутился Кирюша.

— Че ты опять завыделывался? — тихо спросил Стива. — Перед колхозницей этой, что ли? — и, чуть прищурившись, кивнул на девку. — Ну, поздравляю, докатился! И чего ты, кстати, левой рукой крестишься?

— А я левша! — не показывая смущения, ответил Кирюша. И снова глотнул из фляжки.

И тут раздался удар грома.

— Вот что крест животворящий делает, — поднял палец вверх Олег. — Гром в ноябре месяце!

— Это по Кирюхину душу, чтобы не крестился зря, — выдвинул свою версию Стива. — Ты че, Киря, верующий, я не понял, да?

— Аз есмь! — гордо ответил Кирилл, который, как мы помним, трижды за последнее незначительное время глотнул.

— Бога нет, — сказал Стива. — Это медицинский факт.

— Одни люди верят, что Бог есть, — как бы возразил Олег. — Другие — что Бога нет. И то, и другое недоказуемо.

— Это ты не сам придумал, так и молчи, — сказал Кирилл. — А я, может, из принципа хочу придерживаться красивых обычаев наших предков.

— Жиды твои предки, — отрезал Стива.

— А твои вообще мордва!

— Ну что, что мордва? Вон и у Ленина тоже предки мордва, — вступился за Стиву Олег.

— Вот именно! — возопил Кирилл. — И у Ленина тоже! Хорошую нашел себе компанию, нечего сказать! Жиды в синагогах сидели, а моя прабабка крестилась еще до революции и вышла замуж, между прочим, за чиновника, телеграфного служащего. Так что у меня полный демократический централизм: имею право избирать и быть избранным!

— Кого избирать-то? — не понял Олег.

— Да не избирать он хочет, — объяснил Стива. — А быть избранным.

— Куда избранным? — опять не понял Олег.

— Не куда, а кем, — опять объяснил Стива и указал пальцем в небо.

— А ты что, тоже уже уверовал? — съязвил Киря.

— А я всю дорогу верю. В Мировой Разум, — ответил Стива, и хрен определишь, как будто бы даже всерьез.

— Ну и какой это мировой разум? — скептически осведомился Олег.

— Очень разумный и совершенно всемирный.

— Ты что, серьезно?

— Да.

— С ума сошел, да?

— Да.

Стива говорил правду. Это произошло с ним постепенно. Все началось с новогодней елки, на которой сами собой в определенном порядке вспыхивали огоньки, и она сама крутилась вокруг своей оси. Потом Стива узнал, что и Земля, и Солнце, и вся Вселенная тоже крутятся, и тоже в определенном порядке зажигаются и гаснут. Но тогда же он узнал, что елка не волшебная, а просто у нее есть какая-то хитрая электронная схема, которая ею движет. И он понял, насколько же хитрее та схема, которая зажигает, гасит и движет Солнце и светила.

Конечно, она тоже не волшебная, а электронная, но столь разумна и всемирна, что называется Мировой Разум.