Андрей Ильенков - Повесть, которая сама себя описывает

Постепенно люди стали коситься. Сначала школьники, затем преподаватели. Не в том смысле коситься, что заподозрили, будто кое-кто тут выпил. Нет, школьники это и так прекрасно знали, да и преподаватели, положа руку на это самое место, тоже нехотя знали. Но пока все шло по плану, никто на это особенного внимания не обращал. А тут стали коситься, потому что всем известно: напился — веди себя как подобает: будь добр это скрывать. А тут все стало происходить, что называется, с особым цинизмом. И одна старенькая, глупенькая и невыдержанная учительница химии не выдержала. Она стала открыто подозревать, что некоторые из школьников выпили и сейчас нетрезвы, причем с особым цинизмом.

А особый цинизм — это плохо. Потому что это подрывает основы. В сущности, вы можете думать, говорить и делать все, что угодно. Основы у нас прочные, их так просто не подорвешь. А вот особый цинизм их подрывает. И это недопустимо. И вот это она заподозрила.

Но сколь ни была эта учительница стара, глупа и невыдержанна, она все-таки обладала огромным жизненным, педагогическим и командно-административным опытом. Поэтому она не стала делиться своими подозрениями с вышестоящим начальством. Она решила сначала понаблюдать за подозреваемыми циниками: ускорилась, перестроилась и пристроилась сзади.

К этому времени нашим героям совсем похорошело, или поплохело, что в данной ситуации одно и то же. Причем именно Кирюше и Стиве, потому что пили они более лихо, чем сопровождавшие их лица, которые, впрочем, тоже были вполне хорошенькие. Тем более что концентрация все еще продолжала нарастать. То есть не дошла еще до высшей точки.

Стива заботливо велся под обе руки хихикающими девочками, которые были рады увидеть бывшего одноклассника, ставшего такой важной шишкой — учеником «девятки». Стива был благодушен, вел себя мирно и разговаривал немного. Но, к сожалению, слишком громко. К тому же он постоянно спотыкался, так что несколько раз осторожная учительница налетала на его спину, и каждый раз при этом он громко сквернословил. Он говорил, предположим: «Какая там, (на фиг), (проститутка), (влагалище) мне опять (на фиг) на ноги наступает! Щас кому-то (ударю) по (лицу)!» Это был, безусловно, особый цинизм. Старенькая учительница, может быть, за всю свою педагогическую карьеру столько этаких слов одновременно не слыхивала. И ее, конечно, это немного коробило и лишний раз подтверждало справедливость подозрений. Она продолжала наблюдение.

Кирюшины же дела обстояли еще хуже. Его тоже попытались было взять под руки одноклассницы, ан не вышло. То есть они сначала-то пытались взять под руки именно его, но он так пошло себя повел, что они решили лучше поддерживать Стиву, который в меньшей степени задевал их девичью честь. То есть если и задевал, то разве что нечаянно. В отличие от некоторых. Пошляков.

Кирюша, как радиолюбитель Эдик Ситников изъяснял это на своем радиолюбительском жаргоне, обладал малой избирательностью, но высокой чувствительностью. Поэтому он всегда чрезвычайно рад был подержаться за любую девочку, но в обычной жизни не мог себе этого позволить. То есть позволить-то мог, но боялся. За себя. Что, например, упадет в обморок, дотронувшись до девичьей груди, и будет неудобно. А может быть, даже и обмочится, будучи без сознания. Ну, про это и думать страшно. Но если даже и не обмочится. Представьте картину. Она вся такая, может быть, ей и приятно где-то в душе. А он, дурак, хлобысь на пол! И что ей делать? Но и это еще полбеды, что ей делать. А вот куда ему со стыда деваться, когда очнется?!

Поэтому Кирюша, когда выпивал, не мог себе позволить тратить такое драгоценное (в смысле непринужденности) время ни на что, кроме девочек. И, надо признаться, успеха у них не имел. Может быть, именно поэтому. Потому что в нормальном состоянии он менее общителен, чем все остальные мальчики, тихий и очень вежливый. А как выпьет, становится уже чересчур развязным. Хватает за руки и не только, лезет обниматься и целоваться.

И при этом каждый раз у него... Ну, вы понимаете?.. Ужас, правда?! Он, наверное, маньяк. А что, и очень просто! Говорят, что маньяки в обычной жизни притворяются очень приличными.

Ну и вот. А тут, значит, полетела у Кирюши душа в рай. И он распоясался совершенно. То есть снял даже ремень и расстегнул ширинку. Он-то чисто хотел пошутить, но неизвестно, что подумали глупые девки. Поэтому возмущенные, донельзя сконфуженные и даже отчасти испуганные девки решили лучше спасать Стиву, который тоже в этом нуждался, и не меньше. А Кирюша, оставленный на произвол судьбы, стал искать других подруг и делал поползновения в разные стороны, но намеченные им избранницы с визгом и хохотом шарахались в стороны, нарушая ряды демонстрантов и наступая им на ноги. А уж как нарушал и наступал Кирюша — только попробуйте себе представить!