Альберт Лиханов - Собрание сочинений в четырёх томах. Том 4.

Картонные кармашки тонки, а документы повторяемы: направление отдела здравоохранения, решения народных судов о лишении матери родительских прав, акты медицинского освидетельствования — каков малыш при поступлении в Дом ребенка.

Есть еще два рода документов, один — типовой, другой — произвольный.

Оба вызывают озноб.

Типовой, называется договором, привожу его целиком:

ДОГОВОР

Настоящий договор заключен, с одной стороны, гр. __________________________________________________________ рожд. __________ место рождения ______________________________ проживающей __________________________________________________ с другой стороны, Дом ребенка горздравотдела.

Настоящий договор заключили о нижеследующем:

Гр. _____________________________________________________ передает своего ребенка на воспитание в Дом ребенка. _____________________________________________________

Перед Домом ребенка я ОБЯЗУЮСЬ:

1. По истечении срока договора взять обратно своего ребенка для дальнейшего воспитания.

2. Своевременно сообщать свое место нахождения, если оно изменится.

3. Выполнять свои родительские обязанности, регулярно навещать своего ребенка, оказывать содействие Дому ребенка в воспитании моего ребенка.

Если я нарушу это обязательство, то, в соответствии со ст. 101 Кодекса о браке и семье РСФСР, мой ребенок по решению исполкома Советов народных депутатов может быть передан на усыновление или удочерение другим гражданам без моего согласия. Настоящий договор составлен

«_____» ____________________ 198 г.

В двух экземплярах по одному для каждой стороны.

Главный врач Дома ребенка

Сдавшая(ший) ребенка

Как видим, обязательств минимум. Жестче надо? Хотя бы взыскивать материальную помощь? Нет, государство этим минимумом своим демонстрирует человеколюбие, понимание женщины, матери-одиночки, которая попала в непредвиденную ситуацию, и год-два-три даются ей в виде отсрочки выполнения материнских обязанностей.

Вот студентка попала в тяжкое положение — семья далеко, малообеспеченная, стипешка скудная, учиться осталось два года, а в общежитие ребенка не возьмешь и в ясли не устроишь.

Были, были случаи — бегали чуть не каждый день, плакали над своим малышом, потом учение заканчивали и забирали ребят с поклоном, с благодарностью, с вечной памятью про тяжкое и все-таки благословенное начало, подмогу не очень радостного, но нужного дома.

Выходит, договор этот, минимум обязательств нужен в таких именно пределах — ведь рассчитан бланк на типовое благородство, а не на массовую подлость.

Вот еще один бланк, более жесткий и по названию, и по существу. Тут уже не «договор», но «акт», тут уже не договариваются, а фиксируют, да и происхождения документ этот милицейского.

Итак, заголовок: «Акт о доставлении подкинутого ребенка». Инспектор и двое понятых — имярек — составили акт о том, что в поезде № 194, вагон № 3, в 18.15 московского времени обнаружен мальчик, приметы которого таковы: смуглый, нос курносый, одет в ползунки махровые, капор белый в малиновый горошек, чепчик розовый, одеяло в розовую клетку, розовые цветные ползунки про запас.

Еще один документ, приложенный к акту. Ходатайство в горзагс. «Мы, нижеподписавшиеся — заведующий отделением городской больницы такой-то, ординатор такой-то, хирург такой-то, просим зарегистрировать мальчика семи месяцев, рождения 15 мая 1981 года, и присвоить ему фамилию, имя, отчество — Бурденко Иван Иванович. В больницу поступил тогда-то с линейного отдела милиции станции такой-то».

В выборе фамилии явно сказалось присутствие хирурга среди вынужденных ходатаев, что ж, честь ему и хвала, что подкидыш стал однофамильцем замечательного человека. Пусть хоть это будет пока что залогом его достойного будущего.

Знали бы, знали великие люди прошлого — давнего и близкого — мудрые ученые, талантливые писатели, героические полководцы, — сколько безвестных, покинутых ребятишек получили их славные имена и сколь прекрасно святое желание опечаленных взрослых, оказавшихся у истоков этих детских судеб, хотя бы именами обеспечить невинной, да уже опаленной бедой ребятне прекрасное, возвышенное родство.

Что в этом? Хрестоматийная ограниченность? Сентиментальная экзальтация? Неумение придумать ничего лучшего?

Я думаю, желание внушить мудрость, талантливость, героизм будущим людям, завтрашний день которых, по вере их нарекателей, в собственных руках тех, кто только начинает быть.

Высокое имя к высокому и обязывает — почему бы и не согласиться с этой благородной, доброжелательной версией?