Альберт Лиханов - Собрание сочинений в четырёх томах. Том 4.

Смотрите-ка! А ведь это второе!

Второе. Не узнал ли себя Саша Козарь? Ну хоть на чуточку? Серость — такая оценка людей, это же из его словаря. Нет ли чего-то общего в оценках людей — того производственного тирана и интеллигентского рационалиста Козаря?

Да, это вопрос, и серьезнейший.

Третье. А может быть, первое. Допустим, Козарь пришел в такой цех. Разобрался в обстановке. Коли план выполняется, цех не из последних, возникает естественный вопрос: надо бороться?

Но с чем?

С невыполнением плана, простоями, неритмичностью и прочими производственными бедами? Нет, здесь это не годится.

Выходит — с нравами. С искривленной, деформированной моралью, за иную, светлую обстановку в цехе.

И тут Козарю предстоит решить две проблемы — для самого себя. Одна из них: готов ли ты бороться? А борьба это нечто совсем иное, чем там, в Киеве, борьба отнимает силы, предполагает не только победы, но и поражения. Да и цель — весьма туманна, ее не все поймут.

В Киеве все было проще — план и его выполнение, лучшая организация, совершенствование управления. Здесь все это есть, и, чтобы выбрать борьбу, нужно иметь совсем иные, чем в Киеве, основания: нужно обладать иной моралью, нужно самому быть высоконравственным — и производственником и человеком.

Таков ли, Козарь, ты? Это и есть вторая проблема.

Ведь в борьбе нужны союзники, — возможно, тот самый середняк, который до сих пор вызывает у Козаря кривую усмешку.

А еще не нужна холодность и расчетливость, за которую дают кличку ЭВМ, — при этих качествах, вполне возможных или хотя бы допустимых в иных обстоятельствах, здесь за тобой никто не пойдет.

А еще немыслимо отсутствие друзей: в драке одиночки проигрывают, да к тому же цеховый сатрап наверняка не одинок — «обложился» своими людьми.

«Хочу быть первым» Александра Козаря вызовет в этом цехе гомерический хохот злодея и непонимание «серого» большинства.

Борьба без принципов немыслима, а чтобы иметь принципы, надо иметь убеждения — более значительные, нежели убежденность в собственной непревзойденности или в том, что люди делятся на серость и на избранных.

Смотрите, что получается, коли плюсы и минусы Александра Козаря поместить в иную среду! Они недееспособны — все, без исключения. То, что в легких условиях — а киевские обстоятельства можно признать легкими по сравнению с новыми, — возможно, допустимо и в целом положительно, здесь не годится вовсе. Там недостатки Козаря казались нам просто осложнениями при общем здоровье, чужеродными ветвями на крепком стволе неплохого желания, здесь эти недостатки становятся главными, определяющими, и никакое желание, в их присутствии, не может быть действенным.

Оно не имеет силы, это желание, оно беспочвенно, оно нереалистично.

И я полагаю, здесь мы выходим на одну общественно важную тему. О возможности, способности, умении, подготовленности молодого человека вести борьбу за истину в условиях производственного коллектива. Точнее — молодого инженера, специалиста.

Принято считать, что институт не только образовывает, но и воспитывает. Но воспитывает ли он бойца, человека, способного противостоять не только производственным, но и моральным деформациям? После института молодой инженер знает, как работать правильно, как организовать производство, что делать с точки зрения организации труда, чтобы поправить дела на участке, в цехе. Но уж как бороться с производственным деспотом, да еще умным, толковым с точки зрения инженерной, заводской, деловой, как нынче принято выражаться, — на эту тему высшая школа молчит. Инженерная психология отнюдь не в родственных узах с инженерной педагогикой.

А теперь самая пора вернуться в цех, куда мы «перекинули» Александра Козаря. И где не выдержал испытания Сергей Сергеев.

Разве действия властного начальника цеха, создавшего вокруг своей персоны обстановку угодничества, делящего работников на своих и чужих, поощряющего поклонение и молчание, — разве практика (и теория!) этого человека не обладает мощным педагогическим зарядом, причем слово «педагогика» я употребляю здесь со знаком «минус». Отрицательная педагогика, минусовая педагогика, значение урока, которым обладает отрицательный пример — пример не разоблаченный, не развенчанный, а процветающий, — все это реально существующие силы.

Но коли они существуют, им должно противопоставляться не умозрительное, не теоретическое, а действенное добро.

Что толку — тихо возмущаться?